Я всегда любила слушать и читать разного рода истории о непонятном и необъяснимом, это у меня с детства. Фантазией тоже не была обделена, все содержание этих историй представляла себе очень живо и ясно. Часто, гуляя по лесу, сидя дома одна, начинала представлять, что кто-то сейчас вылезет или раздастся таинственный звук. Но несмотря на это, в моей жизни практически не происходило никаких ужасающих, пугающих или просто странных историй. Может, всего пару раз, и они не были страшными, скорее просто непонятными.
Так я и прожила 19 лет. А на 20ом году жизни угораздило меня устроится на производственную практику в психиатрическую клинику, на телефон доверия (я студентка психфака). Там я до сих пор практикуюсь, уже около 2 лет. Работаю я не одна, а с двумя своими одногруппницами. 1 раз в неделю, в субботу, а иногда еще и по праздникам. Несмотря на то, что телефон доверия принадлежит психиатрической клинике, наш кабинетик (а теперь уже и небольшая «квартирка») располагается в самой обычной городской студенческой поликлинике. Условно нашу трудовую деятельность можно разделить на 3 временных этапа.
Первый этап — это самое начало нашей практики, когда мы только-только туда пришли. Мы работали только дневную смену с 8 утра до 8 вечера, а наша «начальница», которая нас сюда и привела, оставалась одна на ночь в небольшом кабинете, оборудованном диваном, креслами, умывальником, холодильником и, собственно, 2умя телефонами, на которые поступали звонки.
Второй этап начался через полгода, когда мы освоились и нам уже начали доверять на новом месте. Мы стали оставаться на полное, суточное дежурство, с 8 утра субботы и до 8 утра воскресенья.
Третий этап начался в декабре 2012 года, когда наш телефон переформировали в новую региональную службу, нам выделили целую «квартиру», где есть рабочее место с сервером и 4 компьютерами-телефонами, кухня, приемный кабинет, душ и туалет. Мы начали работать с 9 до 9, тоже целые сутки.
Но довольно введения. Сразу скажу, странности начались далеко не с самого начала. Весь первый этап, когда мы работали только днем, все было тихо и спокойно. Рядом в спортзале занимались мальчики на секции карате, у входа сидел охранник или охранница, поликлиника не пустовала, хоть была и суббота. Все началось на втором этапе, когда мы начали оставаться ночевать. Причем несколько первых ночей я не оставалась с девочками, а уходила домой, то есть они дежурили вдвоем. Тогда-то и начались разного рода рассказы о подозрительных шагах в коридоре и прочем. Но я этому значения не придавала, мало ли. Да и девочки, похоже, тоже особо не заморачивались. Хотя уже тогда начало настораживать, учитывая, что охранник делает последний обход с 22 до 22.30, а потом запирается у себя в каморке, смотрит телевизор и спит. Ходить в нашем крыле ему вообще никакого смысла нет, потому что туалеты и расположены в противоположном конце коридора, да и лестницы никакой нет, если ему вдруг приспичило подняться куда или опуститься в подвал, мы бы этого даже не услышали.
Историй было много. Легенд, связанных с этой поликлиникой, прослушанных уже от нашей начальницы постфактум — еще больше. Я расскажу только те истории, свидетелем которых сама являлась.
Случай №1. Это было одно из моих первых ночных дежурств, еще в старом кабинете. Курить мы тогда ходили на пожарную лестницу, которая находилась в другом конце коридора. Иногда мы опускались на пролет вниз, ближе к подвалу, и стояли около выхода на улицу, а иногда прямо у двери и лестницы наверх, которая была обнесена решеткой, а решетка была заперта на амбарный замок. В одну прекрасную ночь мы в очередной раз направились туда покурить, все втроем. Проходя мимо каморки охранника, услышали его мерный храп и пошли еще тише, дабы не разбудить его. Кроме нас 4ых в поликлинике никого не было, время — 12 ночи или около того. Оказавшись на лестнице, мы не стали спускаться вниз, к выходу, а остались около решетки, где горел свет. Надо сказать, что свет этот горел на пролетах всех 3х этажей, кроме 4ого, там была кромешная тьма, ничего не разглядеть. Мы стояли, тихо переговаривались, уже были уставшие и скоро собирались прилечь и вздремнуть. В разговоре возникла пауза. И тут я услышала тихий звук спускающихся пол лестнице шагов. Шаги были мягкие и приглушенные, как будто шел нетяжелый человек в тапочках, причем очень медленно, каждый шаг был отчетлив, выверен. Раздавались они с самого верха, т.е. с 4ого этажа, где был выключен свет. Я обернулась по сторонам, глядя на своих подруг. Они тоже стояли и вслушивались в этот звук. От этого мне стало еще страшнее, потому что если бы это примерещилось только мне, я все могла бы списать на свою усталость. Охранник отпадает сразу — во-первых, он 2 минуты назад спал в каморке, во-вторых, когда он совершает обход по этажам, замок на решетке на лестницу открыт и сама дверка решетки распахнута. Так мы стояли с минуту, вслушиваясь в этот неестественный для ночной поликлиники звук. Тут одна из моих подружек решилась взглянуть наверх, в пролет — и ничего не увидела, а нечто так и продолжало спускаться к нам по лестнице. Не сговариваясь мы быстро потушили сигареты и рванули в туалет, который находился неподалеку. Там мы смогли выбросить сигареты и нервно отсмеяться, все еще не понимая, что же только что произошло. Еле найдя в себе силы выйти из туалета, мы стремглав помчались к своей комнатке, мимо того же храпящего охранника. Заперли комнату и сидели в ней всю ночь до самого утра, так и не решившись выйти покурить.
Случай №2. Произошел примерно через полгода после первого, осенью, после большого летнего перерыва в работе. Мы все еще жили в том первом кабинетике, точнее доживали там последний месяц перед переездом в новую «квартирку». Произошло это ночью, в 2 или 3 часа. Мы смертельно устали от дневных звонков и решили немного прикорнуть, тем более что в такое позднее время народ почти не звонит. Я легла на диване, вдоль стены, головой к двери, которая немного была закрыта от меня стоящим вдоль той же стены шкафом. А девочки разложили 2 кресла перпендикулярно моему дивану и спали там, одна ближе к двери, а другая у окна. Мы немного перебалтывались перед сном, уже находясь в темноте, я уже намеренно не отвечала, притворившись, что засыпаю, хотя была еще вполне бодра, просто устала разговаривать. И тут та девушка, которая спала у окна, обратилась к той, что лежала ближе к двери. Голос у нее подрагивал. «Хочешь испугаться? Обернись». Та продолжала лежать спиной к двери, говоря, что не хочет оборачиваться, спрашивала, мол, что там? «Там что-то стоит. Юль, ну хоть ты посмотри». Сначала я решила, что подруга решила нас попугать перед сном, но сердце предусмотрительно ушло в пятки. Переборов свой страх, я выглянула из-за шкафа и посмотрела в сторону двери. У меня тут же похолодело все тело и сердце бешено забилось. Я увидела в промежутке между стеной, параллельной моей, и дверью человека, девушку, которая стояла прислонившись спиной к стене. Она стояла совершенно без движения, волосы скрывали ее лицо, я видела только ее худые кисти, и тело, одетое в белое платье до пола и с длинными рукавами. Она не была прозрачной, я не видела стены и узора обоев за нею, она просто там стояла и закрывала собой эту стену! Как вполне реальный человек. Только вот откуда взяться постороннему человеку в запертой больнице и запертом кабинете? Я пялилась на нее буквально минуту, потом не выдержала, и потянулась к ночнику. С появлением света она исчезла, я не знаю, как, потому что когда включала свет, находилась спиной к двери. Мы решили ничего не обсуждать, было страшно и непонятно. Задремали при свете. Та девушка, которая первая заметила это, описывала все происходящее, как это видела я, так что пересказывать смысла нет.
История №3. Произошла буквально 3 недели назад, уже после нашего «переселения». Мы начали ходить курить в подвал, который представляет из себя длинный коридор с низкими потолками, на пол которого настелены железные листы, но по бокам находится обычный бетонный пол, так что передвигаемся мы к курилке «по стеночке», чтобы не греметь железом, особенно по ночам. По бокам — закрытые двери, однако на правой стороне есть 2 комнаты, в которые можно заглянуть — одна закрыта просто решеткой, а у второй комнаты просто вынесена дверь и поставлена рядом. Курилка, естественно, находится в самом конце коридора, прямо около второй двери. свет горит только у входа в подвал и в самой курилке, а в середине коридора всегда эдакий полумрак. Сама курилка похоже на комнату из начальных сцен первой Пилы, только со стульями и небольшим окошком под потолком, ну и еще кастрюлей по центру (заместо пепельницы). Несмотря на всю инфернальность обстановки, в этом подвале никогда не было страшно, мы туда спокойно ходили поодиночке даже ночью. Я могла взять кофе и покурить там, потягивая его. А один раз даже задремала там на полчаса, сидя на стуле. Вот и в этот раз я пошла туда после одного особенно длинного разговора, взяла 2 сигареты, планировала посидеть в спокойной обстановке, послушать, как гудит ветер за окном курилки. За более чем 2 месяца я привыкла ко всем звукам подвал — к шелесту железных листьев от ветра, и к каплям воды, и к прочим звукам. Мне там было спокойно. А тут вдруг, спустившись, я почувствовала непонятную тревогу, хотелось поскорее оттуда сбежать. Но курить хотелось еще сильнее, и я направилась к курилке. Выкурив одну сигарету, я уж было потянулась за второй, но вдруг передумала. Стало действительно тревожно. Я побыстрее направилась к выходу, стараясь идти по бетонке, так что шла вообще бесшумно, ведь я еще к тому же была в войлочных тапочках. Уже почти подойдя к выходу из подвала, я вдруг услышала совершенно посторонний звук. Это было детское хихиканье, раздававшееся прямо у меня за спиной, метрах в двух. У меня по телу пронеслась волна холода. Я машинально обернулась, звук стих, за мной никого не было. Кромешная тишина. Я стартанула так, что пятки засверкали! в секунды забралась по лестнице, пробежалась по коридору, боясь оглянуться назад, вбежала в «квартирку» и заперла дверь. Я прямо побелела от страха, глаза были навыкате. Рассказала все девочкам, теперь по ночам в одиночку и без телефонов в подвал мы не ходим.
Работники психбольниц рассказывают о своих самых жутких пациентах: «А ты знаешь, что такое безумие?»
Даже невзирая на то, что за последние несколько десятилетий психиатрия значительно шагнула вперед и научилась довольно успешно справляться с самыми разными душевными недугами, а такие жуткие методы лечения, как электрошок и лоботомия, давно стали чем-то вроде достояния варварского прошлого, есть все-таки в психбольницах что-то такое, от чего по коже невольно пробегают мурашки. Согласитесь, белая палата с мягкими стенами - это, пожалуй, самое последнее место, в котором захотело бы оказаться подавляющее большинство из нас.
И уж кому-кому, как не людям, которые каждый день вынуждены приходить на работу в «дурку», не знать ответа на вопрос о том, что же все-таки такое безумие. Итак, сегодня мы решили собрать для наших читателей небольшую подборку историй от работников психбольниц, которые рассказывают о своих самых жутких, пугающих и совершенно безумных пациентах.
Одержимая?
«У нас в отделении лежала одна молодая девушка, пусть будет Джейн, которая страдала сразу от нескольких довольно тяжелых расстройств. В самую первую ночь в нашей больнице санитар во время ночного обхода обнаружил Джейн в луже крови. Она умудрилась своими же собственными ногтями содрать нехилые полоски кожи с лица и практически полностью освежевать свою ногу. После этого мы приняли меры, и она находилась под постоянным надзором. У нее была одна странная фишка, каждый вечер перед сном она обходила свою палату и по нескольку раз крестила каждый угол».
«Однажды ночью Джейн разбушевалась настолько, что нам даже пришлось вызывать охрану. Когда ее, наконец, скрутили, я отправился к ней в палату, чтобы поговорить, и спросил: «Джейн, милая, почему ты напала на санитаров, тебя сегодня что-то расстроило?». Она рассмеялась, посмотрела мне прямо в глаза и ответила: «С чего ты взял, что ты разговариваешь с Джейн, ты, кусок мяса?». Брр, до сих пор жуть берет».
«Давай ты будешь моей мамой!»
«Я работала в психиатрической лечебнице фармацевтом. У нас тогда лежал один парень, которому я выдавала лекарства. Я не знала, кто он, и как он сюда попал, но он всегда был очень приятным и милым. Он выбегал в коридор, чтобы со мной поздороваться, называл меня «миссис Джонс» или «мэм», всегда мило улыбался и старался завести разговор. Мы с ним успели подружиться, и иногда я даже втихаря приносила ему шоколадки и разные мелочи из магазинчика в фойе».
«Один раз медсестры заметили, как я болтаю с ним в коридоре, и когда я уходила, одна из них взяла меня за локоть, отвела в сторонку и спросила: «Ты что, совсем рехнулась? Тебя в соседнюю палату заселить?». Я поначалу не оценила столь бурной реакции, но девчонки быстро вспомнили, что я новенькая и не знаю всех местных нюансов. Они рассказали мне, что тот парень, с которым я так мило общаюсь, лежит здесь уже больше 15 лет».
«Когда он был в первом классе, он влюбился в свою молоденькую учительницу по рисованию, и хотя у него была вполне благополучная семья, он регулярно просил ее, чтобы она взяла его к себе и стала его мамой. В конечном итоге шестилетний пацан зарезал свою мать во сне только для того, чтобы его учительница могла, наконец, его усыновить. В общем, всем работницам-девушкам категорически запрещено общаться с ним и устанавливать близкие отношения».
«Она любила фотографии»
«Моя сестра - главврач в психиатрической больнице. Недавно к ним привезли девушку, которая разрезала себе руки, ноги и живот и засунула внутрь ран больше двадцати фотографий своей семьи».
Биологическая угроза
«У нас в психушке лежал один мужик. Помимо шизофрении у него был ВИЧ. Голоса в голове говорили ему, что все мы, санитары, хотим его убить, изнасиловать или сделать с ним еще что-нибудь похуже, поэтому каждый раз, когда мы заходили в палату, он прокусывал себе губу и плевал в нас зараженной кровью. Начальство запретило приближаться к нему без маски и защитного костюма».
Повелитель мух
«Мой отец психиатр. Он вспоминал, что у него когда-то был пациент, который во время приема долго и подробно рассказывал о том, как он занимается сексом с мухами».
Больше крови
«Самой жуткой пациенткой, которая мне больше всех запомнилась, была одна девушка лет 27, которая считала себя вампиром. Сам по себе такой бред встречается довольно часто, но ее упрятали к нам после того, как она убила двоих своих детей, чтобы выпить их кровь, а уже в больнице она успела перегрызть горло одному неосторожному санитару».
«Папочка, я готова»
«Социальные службы передали нам одну девочку. Ей недавно исполнилось 14 лет, и больше половины всей жизни ее регулярно насиловал отец. Нам нужно было переодеть ее в больничную сорочку, но она не реагировала ни на меня, ни на других санитарок, все время молчала и смотрела в одну точку. Тогда я попыталась сама снять с нее одежду, и тут она молча посмотрела на меня, очень медленно разделась сама, встала на четвереньки, обернулась и сказала: «Начинай, папочка, я готова!». Это была самая жуткая сцена, которую я когда-либо видела».
Бывают психиатры, которые все же переступают этический кодекс и раскрывают истории своих пациентов. Это нехорошо, но благодаря им мы можем заглянуть в головы людей, чей разум то ли повредился, то ли, наоборот, узрел всю правду.
Пациенту казалось, что за ним следят из телевизора, слушают через телефон, а потом через эти же средства связи прилюдно передают полученную информацию. Также враги поливают духами его машину изнутри, облучают квартиру, а его паспорт и карта помечены специальными знаками, по которым за ним следят спецслужбы. Диагноз поставили однозначный - шизофрения.
На судебно-психиатрическую экспертизу был представлен пациент, против которого прокуратура возбудила уголовное дело по факту вандализма.
В чем дело: у мужчины около полугода назад на фоне относительного затишья в психосимптоматике вдруг появились голоса в голове. На фоне действия галоперидола голоса мертвецов были слышны весьма невнятно. И тут граждане усопшие и подкинули идейку: а давай, мол, телефонизируем кладбище! Исполнять спецзаказ больной ринулся бодренько, с огоньком, и в краткие сроки город лишился пары десятков работающих уличных телефонов, а к загробной телефонной сети подключилась, соответственно, пара десятков не совсем живых абонентов.
Попался телефонист-некромант банально: кладбищенский сторож, не вовремя решивший сделать обход владений, наткнулся на подозрительного типа, закапывавшего телефонную трубку в ямку рядом с могилой».
Мужчина 47 лет, шизофреник. Рассказывал, как он общался с дьяволом: тот просто появлялся в комнате в виде темноволосого мужчины с рогами. Враждебности от него он не ощущал, посему считал себя официальным представителем дьявола в царстве людей.
Этот же пациент жаловался на соседей, якобы они его облучают через стенку. 
Однажды в отделение поступил довольно агрессивный и высокомерный молодой человек. Демонстрировал полное бесстрашие, потому что полагал, что он - реинкарнация Брюса Ли.
Парень 30 лет, шизофреник. Начал испытывать влечение к мальчикам и понял, что он грешник и будет гореть за это в аду. Дальше следите за шизофренической логикой: он взял нож и пошел на окраину города, решив, что если напасть на кого-либо, то на крики жертвы сбегутся злые мужики и насмерть закидают его камнями, что автоматически сделает его мучеником. А мученики всегда попадают в рай. Но прохожие почему-то не забили его камнями, а просто вызвали полицию.
«Когда мы еще были на интернатуре, нам поведали об интересной теме, по которой один из сотрудников написал кандидатскую диссертацию. Дело в том, что пациенты с бредовыми расстройствами по определению не имеют критики к содержанию своего бреда. При этом они вполне адекватно могут воспринимать то, что к этой фабуле прямого отношения не имеет. Суть описанной в диссертации методики заключалась в том, что доктор в доверительной беседе рассказывал пациенту о некоем больном, у которого… далее шло описание бреда, идентичного по содержанию тому, что имел пациент. Затем доктор просил собеседника высказать свое мнение по этому вопросу. Подавляющее большинство ответов звучало примерно так:
- Ну и дурак же этот ваш Иван Петрович! Такую бредятину несет! Вот у меня все серьезно...»
Поступила женщина интересного типажа, что можно встретить разве что в литературных произведениях: вычурно одета, много макияжа, экспрессивная речь. А все потому, что она явилась с дня рождения, точнее, с десятитысячелетия Царицы кошек. 
Как-то в клинику врывается мужчина, в руках - большая спортивная сумка, в глазах - безумие, и орет: «Помогите, вылечите меня!» Врачи открывают сумку, а она вся забита бумагами с результатами процедур а-ля МРТ, гастроскопия, ЭКГ, одних колоноскопий штук 30! Боль в теле он ощущает остро и совершенно искренне не понимает, почему ему говорят, что он здоров. И вот всю жизнь он бегает по врачам, в частности, по хирургам. Его режут - ничего не находят - зашивают. Больной оказался ипохондриком, и боли его - фантомные.
Случилось однажды такое: поступил мужчина с манией преследования. Убежденность, что за ним следят, хотят обокрасть, и прочие маниакальные выдумки и галлюцинации по этой теме.
Пробыл в стационаре, получил лечение. Вышел - оказалось, что его дом действительно обокрали. 
«Жену однажды вызвали на консультацию в пульмонологию. А там: казалось - как, откуда, бабулечка - божий одуванчик и тут - раз - и на ее белоснежной больничной простыне самым наглым образом появились тараканы. Вот она и стала предъявлять вполне справедливые претензии в адрес медперсонала - совсем, мол, мышей не ловите.
В отделении по пути в палату медсестра заново рассказала, как все происходило, и добавила:
- А сейчас ей лучше. Вот, посмотрите.
На больничной койке сидела совершенно счастливая старушка. Восторженным взглядом она окидывала свое ложе и, буквально излучая радость, нежно гладила ладонью простыню. Медсестра пояснила вполголоса:
- Я подошла, встряхнула простыню и сказала, что тараканов больше нет, зато вон сколько цветов по просьбе заведующего ей насыпали! С тех пор и наслаждается. Может, не назначать ей ничего - хорошо же человеку...»
Корреспонденты «The Ufa-Room» общаются с очень разными людьми. И необычными… Эти люди рассказывают нам интересные истории, которыми мы в дальнейшем делимся со своими читателями. На этот раз герои и авторы рассказов - Уфимские психиатры и их пациенты. Все истории реальны, поэтому, чтобы не раскрывать врачебных тайн, имена указывать не будем… Истории короткие, но цепляющие. Кстати, если у вас неустойчивая психика и вам меньше 18 лет, дальше читать не советуем противопоказано! Содержатся элементы насилия!
Окулист
Нет, речь пойдет вовсе не о враче соответствующей специальности, а о пациенте психиатрической больницы. Это прозвище он получил благодаря своей особенности. Дело в том, что он развлекался тем, что выкалывал глаза другим пациентам. Вообще-то, вроде как, он не был буйным, довольно спокойный дяденька в возрасте. Но периодически добывая разными нечестными способами карандаши, ручки и вообще любые относительно острые предметы, он внезапно мог выколоть кому-нибудь глаз. Поскольку случаи были не единичными, да и на врачей мужчина посматривал косо, его максимально изолировали от всех острых предметов. Но окулист оказался находчивым и приноровился выкалывать глаза пальцем. Эффективность была в целом ниже, чем при использовании карандаша, но он совершенствовался… Абсолютно изолировать пациента было невозможно - процедуры, прогулки так или иначе проводили. Осознав, что окулист не останавливается на достигнутом, ему начали завязывать руки за спиной. На какое-то время его «офтальмологическая» практика прекратилась… Но лишь на какое-то время. Во время очередной прогулки, когда от него уже не ожидали (перерыв был довольно большим), он умудрился выколоть глаз одному из пациентов… пальцем ноги! Целеустремленность, достойная восхищения.
Мундир
История, достойная «Шинели» Гоголя. Один из пациентов был в прошлом военным. И все бы ничего, если бы он всю жизнь не ходил в одном и тоже военном мундире. Всегда. И днем и ночью. Форма была уже очень и очень старой, протертой, но он был верен ей! Романтика? Не скажите. Ведь когда мундир относили в стирку, он ходил голым, не признавая никакой другой альтернативы. Пациент был тяжелым, поэтому практически жил в психиатрической больнице… Прошло несколько лет, и вот после очередной стирки мундир пополз по швам. Его пытались хоть как-то восстановить, делали копию, но мужчина знал свой мундир и не согласился на замену. Когда любимой одежды не стало, он всю оставшуюся жизнь проходил голым. Даже зимой, когда нужно было перейти из одного корпуса в другой, он шел без одежды…
Скульптор
Один из пациентов психиатрической больницы страдал неврозом навязчивых состояний. Он считал, что должен постоянно творить. В противном случае произойдет что-то плохое. Он хорошо рисовал, и вообще, оказался действительно творческой личностью. Проблема заключалась в том, что по его мнению, нужно было что-то делать постоянно - рисовать, мастерить, лепить… Когда нужно было делать перерыв на обед, на сон, он очень нервничал. И еще ему казалось, что от любого его бездействия могут пострадать люди. Каким образом, он не знал. Более того, он понимал, что это патология и очень хотел излечиться. Помогла ему в этом трудотерапия. Его творческий трудоголизм оказался зимой очень полезным - он лепил из снега скульптуры, украшал территорию больницы, постепенно отвлекаясь от навязчивой мысли - если он сделает паузу, то случится что-то ужасное. Это один из положительных примеров, когда человек смог избавиться от своего недуга. Или, по крайней мере, минимизировать его.
Бегущая с волками
Самая обычная девушка видела и слышала волков. Они сопровождали ее почти постоянно. Большая стая во главе со своим вожаком. Она понимала их. Нередко, находясь дома, она могла услышать, что во дворе призывно воют ее волки. Она выходила на балкон и видела стаю, а иногда только одного вожака. Когда она выходила гулять, они следовали за ней, она могла погладить любого из них, запустить пальцы в густую, красивую шерсть. Они понимали ее, как никто… Они были реальны. Настоящих друзей среди людей у девушки не было, потому что никто не верил в ее стаю, а сколько раз было, что они защищали ее от нападения бандитов, от плохих парней с улицы. Девушка могла часами проводить в лесу, куда она уходила, чтобы пообщаться с волками, в лесу, откуда они приходили… Девушка страдала шизофренией. После курса лечения, она сказала то, от чего мурашки пошли по коже:
Да, я почувствовала эффект. Теперь у меня вообще нет друзей. Спасибо.
Белочка
Один мужчина страдал алкоголизмом. Много-много лет беспробудного пьянства, которое уже достало жену. Как-то раз, она решила вопрос просто - наготовила разной еды, убрала все спиртосодержащее из дома, оставила пьяного мужа просыпаться, и закрыла его снаружи. А сама на пару дней уехала к подруге. По возвращении через два дня она увидела идиллическую картину: муж сидел на стуле посередине комнаты, напротив другого пустующего стула и обсуждал с кем-то подвиги, совершенные в Ледовом побоище. Говорил он при этом очень убедительно, а на недоумевающий взгляд жены «представил» своего собеседника:
Маша, это черт. За тобой пришел, но тебя не было дома!.. Все, можешь забирать ее, достала уже.
Женщина вызвала соответствующую бригаду. Диагноз: Алкогольный делирий, или попросту - белая горячка.
Письмо от души
Вот, что написала одна из пациенток психиатрической больницы на вопрос, что бы ты сделала со своими обидчиками? Ответ получили на 2 листах формата А4. Большая часть вырезана, но общий смысл такой:
«Сначала я бы привязала его к батарее. К горячей батарее, очень близко. Оглушив, чтоб не кричал, я бы вырвала у него язык. Тогда он кричать совсем не сможет. Под каждый ноготь я бы загнала иголку. Медленно, чтобы продлить его страдания… Аккуратно вскрыла бы ему вены, а затем живот, наматывая кишки на руку, потому что не надо меня обижать».
Девочка, 8 лет.
Шоу Трумана
«Меня кто-то преследует. Постоянно, я не знал, кто это и что им нужно, но у меня во всей квартире жучки, даже в туалете. Вы можете себе это представить? Когда даже шагу ступить невозможно без того, чтобы они не узнали об этом? Даже за границей они сопровождали меня. Сначала я думал, это какая-то служба, но что им надо? Я боялся, но в последнее время пытался выйти на контакт. Они не пошли на это! И тогда я понял, моя жизнь - это шоу для кого-то, они просто смотрят, как я живу, кому-то это действительно может показаться интересным. Я немного успокоился, значит, убиваться меня не будут…» Мания преследования?
Мы такие разные, и все-таки мы вместе
Рассказ о себе одного из пациентов: «Я личность творческая. Да, неплохо рисую, пою. Многим нравится. Может быть, когда-нибудь запишу свой альбом. Это моя мечта». Тот же пациент в другое время: «Я всю жизнь работал токарем на УМПО, у меня 5 разряд. Петь? О чем вы говорите? Никогда не умел и не собираюсь заниматься этими глупостями, я человек рабочий»… Фактически пациент - программист с 10-ти летним стажем работы. Это так называемая «Множественность» личности.
Разные люди, разные судьбы, разные ситуации, объединяет их только одно - все они знают этот мир с другой его стороны. На той стороне есть другие ценности, которые не все могут принять, но разве от этого эти ценности менее реальны для того, кто их видит? Может, это мы все больны?
Считающий себя единственным нормальным человеком - псих? Если да, то я сошел с ума.
© Я робот
А расскажу-ка я вам, друзья, историю о том, как лежал в самой настоящей психиатрической больнице. Эх и времечко было)
А началось всё с того, что с лихого и беззаботного детства на руках у меня осталось несколько шрамов. Ничего особенного, обычные шрамы, у многих они есть, однако психиатр в военкомате, усатый дядька с хитрым прищуром, усомнился в моих словах о том, что шрамы я получил случайно. «Видали мы вас таких. Сначала шрамы случайно, потом однополчан расстреливаете после отбоя!», сказал он. Прошло две недели и вот я, с десятком таких же псевдосуицидников, направляюсь для окончательного обследования в областную психиатрическую клинику.
На входе в больницу нас подвергли форменному обыску, перетрясли все личные вещи и отобрали весь обнаруженный запрет (колюще-режущие, шнурки\ремни, алкоголь). Сигареты оставили и на том спасибо. Наше отделение состояло из двух частей. В одной находились призывники, в другой зеки, косящие от ответственности. Так себе соседство, не правда ли? С зеками мы почти не пересекались, а из наших самым колоритным персонажем был здоровенный татарин в майке «Nirvana», к которому почти сразу же прилипла кличка «секс». «Секс» был чудным, но безобидным парнем и любил смачно передернуть перед сном. Причём ему были пофигу подколы, просьбы прекратить и прямые угрозы. Не подрочив, «Секс» не засыпал.
Отдельного упоминания заслуживает больничный туалет. Два ничем не огороженных унитаза явно были сверстниками самого здания дореволюционной постройки. Но хуже всего было то, что в туалете постоянно толпился курящий народ. Здесь можно было обсудить коры, попытаться стрельнуть сигаретку, поиздеваться над психами с третьего этажа. Да, над нами располагались настоящие психи и над ними можно было знатно угорать, перекрикиваясь через решётки на окнах. Стрельнуть сигарету было крайне тяжело, ибо от полного безделья все постоянно курили и табачные запасы таяли на глазах, а пополнить их было негде. Заняться было совершенно нечем и когда нас выгнали на субботник, все были крайне рады. Субботник в психиатрической больнице это праздник, ведь в остальные дни на улицу не выпускали. Ах да, туалет. Справить естественные потребности было крайне проблематично, по причине всё тех же курильщиков. Думаете, кто-нибудь выходил? Ага, щас. Со временем, конечно, всё устаканилось, ввели график и сами же свято его соблюдали, но в первые дни это была полная жесть. Те, кто попроще, залазили на унитазы прямо при курильщиках, остальные героически терпели и ждали ночи.
Но ничто не вечно под луной, закончился срок нашего обследования и мы покинули не самые уютные стены психиатрической больницы. Мало кого из парней призвали после этого в армию, большинство получили диагноз «Расстройство личности», что немало попортило им жизнь в будущем. Вот вам и случайные детские шрамы…
