После провала на полях Смоленщины и Подмосковья фашистского плана "молниеносной войны" спецслужбы Третьего рейха кардинально изменили формы и методы своей деятельности.
ПОПЫТКИ НЕМЕЦКИХ СПЕЦСЛУЖБ ВЗОРВАТЬ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИЮ ИЗНУТРИ ПОТЕРПЕЛИ НЕУДАЧУ
После провала на полях Смоленщины и Подмосковья фашистского плана "молниеносной войны" спецслужбы Третьего рейха кардинально изменили формы и методы своей деятельности. Помимо чисто тактической разведки в прифронтовой полосе, они развернули широкомасштабную разведывательно-диверсионную работу в глубоком советском тылу в надежде всколыхнуть профашистские восстания, итогом которых стал бы захват немцами нефтяных промыслов и иных стратегических объектов. При этом особый упор делался на республики Северного Кавказа со сложной внутренней обстановкой и наличием очагов сопротивления в лице антисоветских повстанческих движений. Одним из таких регионов являлась на тот момент Чечено-Ингушетия, в сторону которой и обратила свой взор немецкая военная разведка (абвер).
НЕСПОКОЙНАЯ РЕСПУБЛИКА
Рост активности религиозных и бандитских авторитетов наблюдался в ЧИ АССР еще до начала Великой Отечественной войны, оказывая тем самым серьезное негативное влияние на обстановку в республике. Ориентируясь на мусульманскую Турцию, они пропагандировали объединение мусульман Кавказа в единое государство под протекторатом Турции.
Для достижения своей цели сепаратисты призывали население республики к сопротивлению мероприятиям правительства и местных органов власти, инициировали открытые вооруженные выступления. Особый упор делался на обработку чеченской молодежи против службы в Красной Армии и учебы в школах ФЗО. За счет дезертиров, переходивших на нелегальное положение, пополнялись бандитские формирования, которые преследовались подразделениями войск НКВД.
Так, в 1940 г. была выявлена и обезврежена повстанческая организация шейха Магомет-Хаджи Курбанова. В январе 1941 г. локализовано крупное вооруженное выступление в Итум-Калинском районе под предводительством Идриса Магомадова. Всего же в 1940 г. административными органами ЧИАССР было арестовано 1055 бандитов и их пособников, у которых изъято 839 винтовок и револьверов с боеприпасами к ним. Предано суду 846 дезертиров, уклонявшихся от службы в Красной Армии. Начало Великой Отечественной войны повлекло за собой новую серию бандитских вылазок в Шатойском, Галанчожском и Чеберлоевском районах. По данным НКВД, за август - ноябрь 1941 г. в вооруженных выступлениях приняло участия до 800 человек.
ДИВИЗИЯ, НЕ ДОЕХАВШАЯ ДО ФРОНТА
Находясь на нелегальном положении, лидеры чечено-ингушских сепаратистов рассчитывали на скорое поражение СССР в войне и повели широкую пораженческую агитацию за дезертирство из рядов Красной Армии, срыв мобилизации, сколачивание вооруженных формирований для борьбы в пользу Германии. При первой мобилизации с 29 августа по 2 сентября 1941 г. подлежало призыву в строительные батальоны 8000 человек. Однако к месту назначения, в г. Ростов-на-Дону, приехало только 2500, остальные 5500 либо просто уклонились от явки на призывные пункты, либо дезертировали по пути следования.
Во время дополнительной мобилизации в октябре 1941 г. лиц 1922 года рождения из 4733 призывников уклонилось от явки на призывные пункты 362 человека.
По решению Государственного Комитета Обороны в период с декабря 1941 по январь 1942 г. в ЧИ АССР из коренного населения была сформирована 114-я национальная дивизия. По данным на конец марта 1942 г., из нее успели дезертировать 850 человек.
Вторая массовая мобилизация по Чечено-Ингушетии началась 17 марта 1942 г. и должна была завершиться 25-го. Количество лиц, подлежащих мобилизации, составляло 14577 человек. Однако к назначенному сроку было мобилизовано только 4887, из них направлено в войсковые части лишь 4395, т. е. 30% от положенного по разнарядке. В связи с этим срок мобилизации был продлен до 5 апреля, но число мобилизованных увеличилось только до 5543 человек. Причиной срыва мобилизации явились массовое уклонение военнообязанных от призыва и дезертирство по пути следования на сборные пункты.
При этом уклонялись от призыва члены и кандидаты в члены ВКП(б), комсомольцы, ответственные работники районных и сельских Советов (председатели исполкомов, председатели и парторги колхозов и т. д.).
23 марта 1942 г. со станции Моздок сбежал мобилизованный Надтеречным РВК депутат Верховного Совета ЧИ АССР Дага Дадаев. Под влиянием его агитации с ним сбежали еще 22 человека. В числе дезертиров оказались также несколько инструкторов РК ВЛКСМ, народный судья и районный прокурор.
К концу марта 1942 г. общая численность дезертиров и уклонившихся от мобилизации по республике достигла 13 500 человек. Таким образом, действующая Красная Армия недополучила полновесную стрелковую дивизию. В условиях массового дезертирства и активизации повстанческого движения на территории ЧИАССР в апреле 1942 г. нарком обороны СССР подписал приказ об отмене призыва в армию чеченцев и ингушей.
В январе 1943 г. областной комитет ВКП(б) и СНК ЧИ АССР обратились в НКО СССР с предложением об объявлении дополнительного набора военнослужащих-добровольцев из числа жителей республики. Предложение было удовлетворено, и местные власти получили разрешение на призыв 3000 добровольцев. Согласно приказу НКО призыв предписывалось провести в период с 26 января по 14 февраля 1943 г. Однако утвержденный план очередного призыва и на сей раз был с треском провален как по срокам исполнения, так и по количеству добровольцев, направленных в войска.
Так, по состоянию на 7 марта 1943 г. из признанных годными к строевой службе в Красную Армию было направлено 2986 "добровольцев". Из них прибыло в часть лишь 1806 человек. Только по пути следования успели дезертировать 1075 человек. Кроме того, из районных мобилизационных пунктов и по пути следования в г. Грозный сбежало еще 797 "добровольцев". Всего же с 26 января по 7 марта 1943 г. дезертировало 1872 военнообязанных из так называемого последнего "добровольного" призыва в ЧИ АССР.
Среди сбежавших вновь фигурировали представители районного и областного партийного и советского активов: секретарь Гудермесского РК ВКП(б) Арсанукаев, заведующий отделом Веденского РК ВКП(б) Магомаев, секретарь обкома ВЛКСМ по военной работе Мартазалиев, второй секретарь Гудермесского РК ВЛКСМ Таймасханов, председатель Галанчожского райисполкома Хаяури.
В ТЫЛУ КРАСНОЙ АРМИИ
Ведущую роль в срыве мобилизации сыграли действовавшие в подполье чеченские политические организации - "Национал-социалистическая партия кавказских братьев" и "Чечено-Горская национал-социалистическая подпольная организация". Первой руководил ее организатор и идеолог Хасан Исраилов, ставший одной из центральных фигур повстанческого движения в Чечне в период Великой Отечественной войны. С началом войны Исраилов перешел на нелегальное положение и вплоть до 1944 г. руководил рядом крупных бандформирований, поддерживая при этом тесную связь с немецкими разведорганами.
Во главе другой организации стоял брат известного в Чечне революционера А. Шерипова - Майрбек Шерипов. В октябре 1941 г. он также перешел на нелегальное положение и сколотил вокруг себя несколько бандитских отрядов, состоявших главным образом из дезертиров. В августе 1942 г. М. Шерипов поднял вооруженное восстание в Чечне, в ходе которого был разгромлен административный центр Шароевского района село Химой, а также предпринята попытка к захвату соседнего райцентра - села Итум-Кале. Однако бой с местным гарнизоном повстанцы проиграли и вынуждены были отступить.
В ноябре 1942 г. Майрбек Шерипов в результате конфликта с сообщниками был убит. Часть членов его бандгрупп примкнула к Х. Исраилову, часть продолжала действовать в одиночку, а часть сдалась властям.
Всего же в образованных Исраиловым и Шериповым профашистских партиях состояло свыше 4000 членов, а общая численность их повстанческих отрядов достигла 15 000 человек. Во всяком случае, именно такие цифры сообщил Исраилов германскому командованию в марте 1942 г. Таким образом, в ближайшем тылу Красной Армии оперировала целая дивизия идейных бандитов, готовых в любой момент оказать существенную помощь наступавшим немецким войскам.
Впрочем, это понимали и сами немцы. Захватнические планы немецкого командования включали в себя активное использование "пятой колонны" - антисоветски настроенных лиц и групп в тылу Красной Армии. К таковым оно, безусловно, относило и бандподполье в Чечено-Ингушетии.
"ПРЕДПРИЯТИЕ "ШАМИЛЬ"
Правильно оценив потенциал повстанческого движения для наступающего вермахта, германские спецслужбы задались целью объединить все бандформирования под единым командованием. Для подготовки единовременного восстания в горной Чечне в качестве координаторов и инструкторов предполагалось забросить специальных эмиссаров абвера.
На решение этой задачи был нацелен 804-й полк дивизии специального назначения "Бранденбург-800", направленный на Северо-Кавказский участок советско-германского фронта. Подразделения данной дивизии проводили по заданиям абвера и командования вермахта диверсионно-террористические акты и разведывательную работу в тылу советских войск, захватывали важные стратегические объекты и удерживали их до подхода основных сил.
В составе 804-го полка существовала зондеркоманда обер-лейтенанта Герхарда Ланге, условно именовавшаяся "предприятие "Ланге" или "предприятие "Шамиль". Команда была укомплектована агентами из числа бывших военнопленных и эмигрантов кавказских национальностей и предназначалась для подрывной деятельности в тылу советских войск на территории Кавказа. Перед заброской в тыл Красной Армии диверсанты проходили девятимесячное обучение в спецшколе, расположенной в Австрии в районе замка Мосхам. Здесь преподавали подрывное дело, топографию, учили обращаться со стрелковым оружием, приемам самозащиты и пользования фиктивными документами. Непосредственную переброску агентов за линию фронта осуществляла абверкоманда-201.
25 августа 1942 г. из Армавира группа обер-лейтенанта Ланге в количестве 30 человек, укомплектованная в основном чеченцами, ингушами и осетинами, была десантирована в район селений Чишки, Дачу-Борзой и Дуба-Юрт Атагинского района ЧИ АССР для совершения диверсионно-террористических актов и организации повстанческого движения, приурочив восстание к началу наступления немцев на Грозный.
В этот же день возле селения Бережки Галашкинского района приземлилась еще одна группа из шести человек во главе с уроженцем Дагестана, бывшим эмигрантом Османом Губе (Саиднуровым), которого, для придания должного веса среди кавказцев, нарекли в документах "полковником германской армии". Изначально группе была поставлена задача продвинуться к селу Автуры, где, по данным немецкой разведки, в лесах скрывалось большое количество чеченцев, дезертировавших из Красной Армии. Однако из-за ошибки немецкого пилота парашютисты были выброшены значительно западнее намеченного района. Одновременно Осману Губе предстояло стать координатором всех вооруженных бандформирований на территории Чечено-Ингушетии.
А в сентябре 1942 г. на территории ЧИ АССР была выброшена еще одна группа диверсантов в количестве 12 человек под руководством унтер-офицера Герта Реккерта. Арестованный органами НКВД в Чечне агент абвера Леонард Четвергас из группы Реккерта на допросе о ее целях показал: "Информируя нас о предстоящей высадке в тылу Красной Армии и наших задачах, командование немецкой армии заявляло нам: советский Кавказ сильно поражен бандитизмом, а действующие бандитские формирования ведут активную борьбу против советской власти на всем этапе ее существования, что народы Кавказа истинно желают победы германской армии и установления на Кавказе немецких порядков. Поэтому по высадке в советском тылу десантные группы должны немедленно войти в связь с действующими бандформированиями и, используя их, поднять народы Кавказа на вооруженное восстание против советской власти. Свергнув советскую власть в республиках Кавказа и передав ее в руки немцев, обеспечить успешное продвижение наступающей германской армии в Закавказье, которое последует в ближайшие дни. Десантным группам, готовящимся к высадке в тылу Красной Армии, в качестве ближайшей задачи ставилось также сохранение во что бы то ни стало нефтяной промышленности г. Грозного от возможного разрушения отступающими частями Красной Армии".
ДИВЕРСАНТАМ ПОМОГАЛИ ВСЕ!
Оказавшись в тылу, парашютисты повсеместно пользовались симпатиями со стороны населения, готового оказать помощь продуктами и разместить на ночлег. Отношение местных жителей к диверсантам было настолько лояльным, что те могли позволить себе ходить в советском тылу в немецкой военной форме.
Спустя несколько месяцев арестованный органами НКВД Осман Губе так описывал на допросе свои впечатление от первых дней пребывания на чечено-ингушской территории: "Вечером к нам в лес пришел колхозник по имени Али-Магомет и с ним еще один по имени Магомет. Сначала они не поверили, кто мы такие, но когда мы дали клятву на Коране в том, что действительно посланы в тыл Красной Армии германским командованием, то они нам поверили. Они нам сказали, что местность, на которой мы находимся, равнинная и здесь нам оставаться опасно. Поэтому они рекомендовали уйти в горы Ингушетии, поскольку там скрываться будет легче. Пробыв 3-4 дня в лесу вблизи села Бережки, мы в сопровождении Али-Магомета направились в горы к селению Хай, где Али-Магомет имел хороших знакомых. Одним из его знакомых оказался некий Илаев Касум, который нас принял к себе, и у него мы остались ночевать. Илаев познакомил нас со своим зятем Ичаевым Сосланбеком, который и проводил нас в горы...
Когда мы находились в шалаше близ селения Хай, к нам довольно часто заходили разные чеченцы, проходившие по близлежащей дороге, и выражали обычно сочувствие нам...".
Однако сочувствие и поддержку агенты абвера получали не только от простых крестьян. Свое сотрудничество с охотой предлагали и председатели колхозов, и руководители партийно-советского аппарата. "Первым человеком, с которым я прямо говорил о развертывании антисоветской работы по заданию немецкого командования, - рассказывал на следствии Осман Губе, - был председатель Даттыхского сельсовета, член ВКП(б) Ибрагим Пшегуров. Я ему рассказал, что являюсь эмигрантом, что мы сброшены на парашютах с немецкого самолета и что нашей целью являются оказание помощи немецкой армии в освобождении Кавказа от большевиков и проведение дальнейшей борьбы за независимость Кавказа. Пшегуров сказал, что мне вполне сочувствует. Он рекомендовал устанавливать сейчас связи с нужными людьми, но открыто выступать только тогда, когда немцы возьмут город Орджоникидзе".
Чуть позже "на прием" к посланцу абвера явился председатель Акшинского сельсовета Дуда Ферзаули. По словам О. Губе, "Ферзаули сам подходил ко мне и всячески доказывал, что он не коммунист, что он обязуется выполнить любое мое задание... При этом он принес пол-литра водки и всячески старался меня задобрить, как посланца от немцев. Он просил взять его под мое покровительство после того, как их местность будет оккупирована немцами".
Представители местного населения не только укрывали и кормили абверовских диверсантов, но и подчас сами выступали с инициативой проведения диверсионно-террористических актов. В показаниях Османа Губе описан эпизод, когда в его группу пришел местный житель Муса Келоев, который сказал, "что готов выполнить любое задание, и сам заметил, что важно нарушить железнодорожное движение по узкоколейной дороге Орджоникидзевская - Мужичи, т. к. по ней перевозятся военные грузы. Я с ним договорился, что необходимо взорвать на этой дороге мост. Для осуществления взрыва я послал вместе с ним участника моей парашютной группы Салмана Агуева. Вернувшись, они сообщили, что взорвали неохранявшийся деревянный железнодорожный мост".
ВОССТАНИЕ ЗА ВОССТАНИЕМ
Выброшенные на территорию Чечни абверовцы вошли в контакт с руководителями повстанцев Х. Исраиловым и М. Шериповым, рядом других полевых командиров и приступили к выполнению своей основной задачи - организации восстания в тылу Красной Армии. Уже в октябре 1942 г. немецкий парашютист Реккерт, заброшенный месяцем раньше в горную часть Чечни, совместно с главарем одного из бандформирований Расулом Сахабовым, спровоцировали массовое вооруженное выступление жителей сел Веденского района Сельментаузен и Махкеты. На локализацию восстания были стянуты значительные силы регулярных частей Красной Армии, защищавшей в тот момент Северный Кавказ. Это восстание готовилось около месяца. По показаниям пленных немецких парашютистов, в район села Махкеты авиацией противника было сброшено 10 крупных партий вооружения (свыше 500 единиц стрелкового оружия, 10 пулеметов и боеприпасы и ним), которое было тут же роздано повстанцам.
Активные действия вооруженных боевиков отмечались в этот период в республике повсеместно. О масштабах бандитизма в целом свидетельствует следующая документальная статистика. В течение сентября - октября 1942 г. органами НКВД ликвидирована 41 вооруженная группа общей численностью свыше 400 "кадровых" бандитов (без учета восстания в селах Сельментаузен и Махкеты). Добровольно сдалось и захвачено в плен 60 бандитов-одиночек. На 1 ноября 1942 г. было выявлено 35 действующих бандгрупп и до 50 одиночек.
Подрывные акции абвера не ограничивались только Чечено-Ингушетией. Мощную базу поддержки гитлеровцы имели в Хасавюртовском районе Дагестана, населенном преимущественно чеченцами. Здесь также поднялась волна бандитизма. Так, например, в сентябре 1942 г. жители села Можгар, саботировавшие выполнение хозяйственных мероприятий, зверски убили первого секретаря Хасавюртовского райкома ВКП(б) Лукина и всем селением ушли в горы.
Тогда же в этот район была заброшена абверовская диверсионная группа из 6 человек под руководством Сайнутдина Магомедова с задачей организации восстаний в приграничных с Чечней районах Дагестана. Все члены группы были одеты в форму немецких офицеров. Однако принятыми органами госбезопасности мерами группа была быстро локализована, а на месте ее приземления обнаружен тюк с фашистской литературой.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ?
Несмотря на то что попытки немецких спецслужб взорвать Чечено-Ингушетию изнутри потерпели неудачу, командование вермахта в целом положительно оценило помощь, оказанную ему повстанцами и, как свидетельствуют трофейные документы, а также и показания пленных, рассчитывало на нее и в дальнейшем.
В августе 1943 г. абвер забросил в ЧИ АССР еще три группы диверсантов. По состоянию на 1 июля 1943 г. на территории республики в розыске органов НКВД значилось 34 вражеских парашютиста, в т. ч. 4 немца, 13 чеченцев и ингушей, остальные представляли другие национальности Кавказа.
Всего же за 1942-1943 гг. в Чечено-Ингушетию для связи с местным бандподпольем абвер забросил около 80 парашютистов, из которых более 50 являлись изменниками Родины из числа бывших советских военнослужащих, выходцев с Кавказа. В подавляющем большинстве они были либо захвачены, либо ликвидированы органами госбезопасности, но некоторым из них, главным образом немцам, все же удалось вернуться за линию фронта с помощью проводников из местного населения, симпатизировавших фашистам.
Из показаний пленных и донесений разведки руководство СССР и Красной Армии получало данные о том, что повстанческие силы Чечено-Ингушетии гитлеровцы намерены использовать и в 1944 г. при проведении крупных десантных операций в калмыцких и ногайских степях, с перспективой отторжения от военно-промышленных районов Урала и Сибири, а также от ушедшего на запад фронта всего кавказского региона с его запасами главного стратегического сырья - нефти. Реальным подтверждением существования такого сценария служит намечавшаяся абвером на весну 1944 г. операция под кодовым названием "Римская цифра II", в ходе которой предполагалось десантировать в советском тылу 36 кавалерийских эскадронов (так называемый "корпус доктора Долля"), сформированных их числа изменивших Родине военнопленных-кавказцев и калмыков.
Поскольку потеря нефтяных месторождений Северного Кавказа и Баку обернулась бы для наступающей Красной Армии полной катастрофой, руководством страны были приняты превентивные меры, направленные на лишение немецких войск базы поддержки. В результате в конце 1943 - начале 1944 г. некоторые народы Северного Кавказа, в т. ч. чеченцы и ингуши, как оказавшие и могущие оказать в дальнейшем наибольшую помощь фашистам, были депортированы в глубокий тыл.
Однако эффективность данной акции, жертвой которой стали главным образом ни в чем не повинные старики, женщины и дети, оказалась иллюзорной. Основные силы вооруженных бандформирований, озлобленные и доведенные до отчаяния, как всегда, укрылись в труднодоступной горной части республики, откуда они продолжали совершать бандитские вылазки еще в течение нескольких лет.
«Бранденбуржцы» - диверсанты Абвера
История применения воинских подразделений для выполнения специальных задач в тылу противника известна с древнейших времен: «Действия отрядов типа „коммандос“, или особых отрядов, столь же стары, как и сама история Земли. В анналах египетских фараонов еще до династии Рамзесов записано, например, что во время покорения Сирии главному военачальнику фараона Тутмозиса III командиру Туту удалось, используя свои связи, зашить в мешки с мукой и погрузить на корабль 200 тяжеловооруженных воинов. Он сумел выгрузить их в уже осажденной египтянами Яффе. Оказавшись в городе, эти 200 воинов вылезли из своих мешков, перебили всю охрану города и обеспечили себе в качестве опорного пункта крупный порт» . Или взять всем известный эпизод Троянской войны, с использованием легендарного деревянного коня при захвате малоазийской Трои. Чем не пример успешных действий древнегреческого «спецназа»!
Первые попытки использования частей особого назначения германской разведкой относятся к 1938 году в период подготовки к оккупации Судетской области. Идее создать небольшие, хорошо обученные подразделения разведчиков-диверсантов, которые в случае нужды могли бы забрасываться в тыл противника, принадлежит одному из офицеров Абвера Теодору фон Хиппелю. К такому выводу он пришел, исходя из своего опыта службы в германском экспедиционном корпусе генерала Леттова-Форбека в Африке в 1914–1918 годах. По его замыслу боевая группа умелых и решительных «сорвиголов» должна была в гражданской одежде или в военной форме неприятеля «просачиваться» через линию фронта и, действуя впереди своих наступающих войск, захватывать стратегически важные объекты (мосты, туннели, электростанции), проводить диверсионные акции, устраивать панику среди населения и т. д.
Историки так рисуют появление на свет германского спецназа: «В 1938 году в недрах Абвера родился план „Эббингауз“. Военная контразведка предполагала сформировать специальные подразделения для действий за линией фронта противника. Диверсантов обучали методам ведения партизанской войны, владению всеми видами холодного и огнестрельного оружия, приемам защиты и нападения. Жесткие требования: неброская внешность, интеллект выше среднего, способность к языкам, абсолютная физическая готовность, развитая память, умение адаптироваться к быстро меняющимся условиям - все это позволило создать Абверу одно из самых боеспособных подразделений Второй мировой войны.
За сутки или двое до начала основной операции в тыл противника забрасывалась боевая „четверка“: командир группы, связист, снайпер и „узкий“ специалист (в зависимости от поставленной боевой задачи: инженер, сапер, аквалангист и т. п.). Акты саботажа или диверсий, минирование или разминирование стратегических объектов, захват и удержание мостов или переправ, распространение панических слухов и сбор разведывательной информации - вот чем занимались бойцы спецподразделения „Эббингауз“. …изощренная жестокость, попрание всех писаных и неписаных норм международного права были отличительнымм признаками всех „бранденбуржцев“. „Ни от кого пощады не ждать, никому пощады не давать“ - эти слова были девизом головорезов Абвер 2» .
В 1939 году, в ходе германо-польской кампании, германской военной разведкой в Словакии из уцелевших в боях бойцов «Эббингауз» в курортном местечке Слияч (Словакия) была сформирована рота специального назначения , действовавшая в то время против Польши, в задачу которой входило предотвращение уничтожения железнодорожных путей, переправ, мостов, заводов и других сооружений отступавшими польскими войсками. Позднее подразделение было передислоцировано в город Бранденбург у реки Хафель, поэтому военнослужащих этого подразделения стали называть «бранденбуржцами».
В 1939–1940 годах, по мере роста численности десантных рот, на их основе был сформирован «Батальон специального назначения 800» . Успех его действий на территории Голландии, Бельгии, Люксембурга и Северной Франции способствовал принятию решения о создании на его базе в октябре 1940 года отдельного полка - «Полк специального назначения „Бранденбург“» .
Полк состоял из пяти батальонов четырехротного состава, штабной роты, роты связи, команды специального назначения и отдельной, так называемой «вассер компани» («водяная рота»]. В батальонах, ротах и взводах имелись специальные подразделения агентуры, «доверенных лиц», парашютистов, диверсантов и лыжников. «Бранденбург-800» находится в распоряжении Абвер II германской военной разведки. Штаб полка дислоцировался в г. Берлин, там же находились штабная рота, рота связи и команда специального назначения. Штаб 1-го батальона и его 1-я рота дислоцировались в г. Фрайберг, штаб 3-го батальона - в г. Дьюрен, штаб 4-го батальона - в г. Гамбург, штаб 5-го особого батальона и его 3-я рота - в г. Бранденбург, 6-я рота 2-го батальона - во Франции, 15-я рота 4-го батальона - в Африке.
Военнослужащие полка «Бранденбург-800» принимали участие в операциях немецких войск против Югославии и Греции. Некоторые его подразделения находились также в Румынии (охрана нефтяных месторождений в Плоешти) и Болгарии. При действиях подразделений полка в Болгарии и Румынии группы диверсантов проникали в эти страны под видом спортсменов и в гражданской одежде.
Первоначально подразделения «Бранденбург-800» комплектовались главным образом из немцев, владевших иностранными языками или проживавших ранее в оккупированных Германией странах. Обязательным условием приема была преданность нацистскому режиму, а также хорошее физическое развитие, смелость, умение быстро ориентироваться в обстановке. После нападения Германии на СССР личный состав дивизии стал пополняться лицами, враждебно настроенными по отношению к советскому строю, бывшими уголовниками.
Все военнослужащие «Бранденбург-800» были агентами Абвера и обучались диверсионно-разведывательному делу. Каждый из них имел по две солдатские книжки: одну на вымышленную фамилию, для использования во фронтовой обстановке, а другую, с подлинной фамилией, для немецкого командования.
Во время Второй мировой войны подразделениями, частями и соединениями особого назначения командовали: капитан Теодор фон Хиппель (ноябрь 1939–1942), полковник Пауль Хаелинг фон Ланценауэр (октябрь 1942 - апрель 1943], генерал-майор Александр фон Пфульштейн (апрель 1943 - апрель 1944), генерал-лейтенант Фриц Кюльвейн (апрель - октябрь 1944), генерал-майор Гэрман Шульте Хойтхаус (октябрь 1944 - май 1945).
С началом войны против Советского Союза основные подразделения полка «Бранденбург-800» были переброшены на советско-германский фронт. 2, 3,4, 5, 7, 8, 10, 11, 14-я роты 1, 2, 3, 4-го батальонов, а также штаб 2-го батальона находились на Северном Кавказе. 12-я рота 3-го батальона - на Калининском фронте. 2-я рота 5-го особого батальона - на Ленинградском фронте. 16-я рота 4-го батальона и 1-я рота 5-го особого батальона действовали против Карельского фронта. «Вассер компани» имела в своем распоряжении 20 быстроходных катеров и вела операции на Черном море.
В период наступления немецких войск в задачи полка входило: ведение войсковой и агентурной разведки, захват мостов, переправ, заводов и других важных объектов и удержание их до подхода немецких войск, организация банд и восстаний в тылу Красной Армии, создание паники в наших частях. В период отступления германской армии подразделения полка разрушали коммуникации и военные объекты, организовывали грабежи мирного населения в прифронтовой полосе и вели борьбу с партизанами.
Для выполнения заданий командования на Восточном фронте отряды полка «Бранденбург-800» переодевались в форму военнослужащих Красной Армии, вооружались советским оружием, снабжались фиктивными документами и действовали под видом подразделений частей Красной Армии. В ряде случаев отряды полка «Бранденбург-800» проникали в расположение советских войск под видом раненых красноармейцев, идущих с переднего края обороны в тыл, а также переодевались в одежду гражданского образца.
Например, в период наступления немецких войск на Северном Кавказе группой диверсантов в количестве 30 человек из полка «Бранденбург-800», проникшей на нашу сторону в форме военнослужащих Красной Армии, был взорван мост в районе г. Минеральные Воды, в целях воспрепятствования организованному отходу частей Красной Армии. Другая группа диверсантов захватила мост в районе г. Пятигорск и удерживала его до подхода немецких танковых частей. Третья группа полка «Бранденбург-800», переодетая в форму военнослужащих Красной Армии, снабженная фиктивными документами и русским оружием, проникла в г. Майкоп, где на мосту создала пробку, нарушив тем самым отход наших войск.
При наступлении немецких частей на г. Орджоникидзе перед 2-м батальоном полка «Бранденбург-800» была поставлена задача - захватить в районе Ардон железнодорожный и деревянный мосты через р. Терек. С этой целью одна из групп под руководством обер-лейтенанта германской армии Штаделя, одетая в красноармейскую форму, проникла на нашу сторону и, подойдя к охране моста, заявила, что они «отставшие от части красноармейцы» и должны перейти мост. Во время переговоров часть группы должна была проникнуть на мост и обрезать провода минирования, а затем перейти мост и закрепиться на противоположном берегу. Вторая группа должна была проследовать за первой и тоже закрепиться на противоположном берегу. Остальные подразделения батальона следовали за первыми двумя группами. Однако операция, проводимая батальоном, была сорвана, так как две первые группы хотя и проникли на мост, но закрепиться не успели и были полностью уничтожены частями Красной Армии. Подобные действия подразделения полка «Бранденбург-800» осуществляли при захвате мостов через р. Западная Двина.
О специальном подразделении «Бранденбург-800» и проводившихся им спецоперациях в годы Второй мировой войны на Западном и Восточном фронтах подробно рассказали на допросах советским контрразведчикам бывшие руководители и сотрудники германских спецслужб.
Бывший начальник разведки Абвера генерал-лейтенант Г. Пиккенброк на допросе в Москве 17 марта 1949 года рассказал об известных ему операциях спецподразделения «Бранденбург-800»:
«[…] Вопрос: Вам известны конкретные факты деятельности подразделения „Бранденбург-800“?
Ответ: Да, некоторые известны.
Вопрос: Покажите о них.
Ответ: Как я уже показал, подразделение „Бранденбург-800“ было создано в 1938 году для выполнения особых заданий по линии Абвер II. Штаб этого подразделения находился в Берлине, а само подразделение отдельными группами придавалось армейским частям на тех участках фронта или в тех районах, где намечалось проведение того или иного диверсионного мероприятия. Задание на проведение диверсионных актов с помощью „Бранденбург-800“ руководства отдела Абвер II получало непосредственно из Генштаба ОКХ через Канариса или непосредственно из ОКХ. В соответствии с полученным заданием руководитель Абвер II согласовывал в ОКХ, в какую воинскую часть должна быть направлена группа из „Бранденбург-800“ и величину этой группы, после чего давал соответствующие указания о подготовке и проведении мероприятия командиру „Бранденбург-800“.
Из таких мероприятий, проведенных „Бранденбург- 800“, мне известны следующие:
Во время войны с Францией, когда немецкие войска подошли к каналу Альберта, ОКХ поставило перед Абвером задачу сохранить в целости мосты через канал, не допустив их уничтожения бельгийцами. Эта задача была поручена роте „Бранденбург-800“, которая, перебравшись на ту сторону канала и создав панику в тылу отступавших бельгийских войск, должна была занять мосты через канал и удерживать их до подхода немецких войск. Точно такое же мероприятие было проведено в отношении моста через реку Маас близ города Маастрихт (Голландия), в результате которого мост должен был в полной сохранности попасть в руки немцев, что, в свою очередь, ускорило бы захват немцами Бельгии и Голландии.
Во время войны с Польшей было необходимо предотвратить разрушение поляками больших промышленных предприятий в гор. Катовице. Это мероприятие также было выполнено частями „Бранденбург-800“, которые, проникнув в район Катовицы еще до подхода к городу немецких войск, заняли эти предприятия и удерживали их до занятия города немцами.
При наступлении немецких войск на Грецию войскам авангарда были приданы небольшие группы „Бранденбург-800“, которые по указанию командования наступающих немецких войск захватили отдельные укрепленные пункты на греческой оборонительной линии, так называемой „линии Метаксаса“.
В начале войны с СССР при „Бранденбург-800“ был сформирован специальный Арабский легион из арабов, взятых в плен во время войны с Францией. По замыслу немецкого командования этот легион при подходе немецких войск к Кавказу должен был быть переброшен на Кавказ, а оттуда - в район Суэцкого канала для облегчения Роммелю занятия этого канала. Арабский легион после его сформирования был переброшен в Грецию, где в районе Кап-Сунион ожидал отправки на Кавказ. После разгрома немецких войск под Сталинградом, когда надежда на быстрый захват Кавказа исчезла, легион был придан как обычная воинская часть Роммелю, где и находился до изгнания немецких войск из Африки.
Мне известно также, что перед Абвер II была поставлена задача сохранить в целости нефтяные промыслы в Майкопе и Баку при занятии этих районов немецкими войсками. Для этой цели „Бранденбург-800“ выделил несколько групп, общим количеством до полка, которые были приданы соответствующим армейским группировкам, ведшим наступление в этом направлении. Основная часть личного состава этих групп состояла из жителей Кавказа, взятых в плен немецкими войсками на советско-германском фронте и изъявивших согласие служить в немецкой армии.
Это все мероприятия, проводимые подразделением „Бранденбург-800“, о которых мне известно […]».
Гауптман [капитан) Герман Киршнер, один из опытных диверсантов Абвера, как видно из его послужного списка, имел богатый опыт диверсионно-подрывной деятельности.
Из протокола допроса Г. Киршнера от 17 мая 1949 года: «Вопрос: […] При каких обстоятельствах вы поступили на службу в соединение „Бранденбург-800“?
Ответ: В декабре 1939 года я получил письмо от моего знакомого, сотрудника Абвер 2 Главного штаба Вооруженных сил Германии (ОКВ) Гофен Йозефа, который предлагал мне вступить в одно войсковое соединение, занимающееся специальными заданиями. В ответном письме я написал Гофману, что по этому вопросу нам необходимо с ним встретиться лично. 1 января 1940 года при встрече с Гофен он пояснил мне, что батальон, в который он предлагает мне вступить, является одной из частей Абвер 2 и что это соединение по распоряжению Главного штаба вооруженных сил Германии выполняет особые задания в тылу противника. О поступлении на службу в батальон „Бранденбург-800“ я изъявил добровольное согласие и 20 января 1940 года был направлен в распоряжение данного батальона. По прибытии в батальон я, 23 января 1940 года командиру батальона капитану Хиппелю дал подписку о неразглашении своей службы в соединении „Бранденбург-800“, которое условно именовалось „Строительно-учебным батальоном“. Проходя службу в данном батальоне в течение февраля-марта 1940 года, я дважды направлялся на разведывательно-диверсионные курсы при „Бранденбург-800“ в поместье Квенц, близ г. Бранденбург, где каждый раз обучался по 15 дней. На этих курсах я получил подготовку как диверсант, а также обучился методам разведывательной и контрразведывательной работы в разрезе работы Абвер 2.
…Вопрос: Расскажите подробно о школе Абвера в поместье Квенц.
Ответ: Школа Абвера батальона „Бранденбург-800“ была расположена в поместье Квенц, в двух километрах от гор. Бранденбург на берегу озера Плауэрзее и помещалась в поместье одного крупного помещика. В 1940 году данная школа готовила разведчиков- диверсантов из лиц немецкой национальности, проходивших службу в батальоне „Бранденбург-800“. С лета 1940 года в поместье Квенц подготовлялись агенты-диверсанты из числа украинских националистов, ранее проживавших в Львовской области. В период войны Германии против СССР школа готовила агентуру Абвера из числа иностранцев, в том числе и русских. Забрасывалась ли агентура после окончания школы в тыл противника, я не знаю».
При подготовке вторжения на территории Голландии, Бельгии и Люксембурга Управлению Абвер-заграница было поручено подготовить мероприятия, которые позволили сохранить важнейшие мосты через реку Маас у Маастрихта (два шоссейных и один железнодорожный) и у Геннепа (шоссейный и железнодорожный). Только при этом условии немецкие войска могли быстро достигнуть укрепленной линии Пеель в Голландии, а в дальнейшем деблокировать свои парашютные десанты, сброшенные у Роттердама. Но тут возникли трудности с приобретением образцов бельгийской форменной одежды, и бдительность бельгийских властей в этом вопросе чуть не поставила под угрозу всю эту затею. Поэтому операция с захватом мостов у Маастрихта потерпела провал. Все три моста через Маас голландцы успели уничтожить.
Зато акция близ Геннепа удалась. Силой одного разведдозора из 1-й роты батальона «Бранденбург-800» мост через Маас был захвачен еще до часа «Икс», и, пока ошеломленные голландцы приходили в себя, по мосту уже двигались немецкие танки. Хитрость же заключалась в том, что в составе дозора было несколько «военнопленных немцев», которых дозор «конвоировал» в штаб, а у каждого «пленного» под одеждой были автоматы и гранаты. Что же касается «конвоиров», то они были представлены агентами Абвера, работавшими в Голландии. На них была форма голландских пограничников. Таким образом, именно здесь, у Геннепа, было впервые достигнуто тактическое взаимодействие солдат и агентов спецслужбы. Иными словами, здесь были связаны воедино чисто военная операция и тайная акция секретной службы.
Об этом рассказал на Лубянке непосредственный участник той операции, командир взвода «Вест-Цуг» гауптман Г. Киршнер: «Вопрос: Чем вы занимались после окончания курсов разведчиков-диверсантов в п. Квенце?
Ответ: По окончании курсов в поместье Квенцем мне командиром батальона капитаном Хиппеле было поручено формирование ударного взвода „Вест-Цуг“ из числа солдат немецкой армии, знающих голландский язык, для операции в Голландии. В течение февраля - марта 1940 года я занимался формированием данного взвода и его обучением разведывательно-диверсионному делу. В конце марта 1940 года я был вызван в ОКВ Германии в гор. Берлин к полковнику Штольце, который ознакомил меня с планом „Унтернемен Танте“, задачей которого был захват мостов на канале Юлианны на голландско-бельгийской границе, и приказал мне совместно с личным составом взвода „Вест-Цуг“ его осуществить. В начале апреля 1940 года я со взводом „Вест-Цуг“ выехал в гор. Эркеленц в 40 километрах от голландско-немецкой границы. По прибытии в гор. Эрленекц я связался с нач[ником] отдела „1-Ц“ 6-й армии майором Пальцо и нач[альником] отдела „1-А“ 7-й дивизии - подполковником Райхельдт, от которых получил фотографии местности, где должна проходить операция, агентурные сведения об охране мостов и их состоянии и ознакомился с оперативным планом данной операции.
Для перепроверки материалов отдел „1-Ц“ и „1-А“ я совместно с лейтенантом Клайнами три раза переходил голландско-немецкую границу для уточнения сведения данных отделов и изучения местности, где я со своим взводом должен был провести операцию „Унтернемен Танте“. В ночь на 10 мая 1940 года я со взводом „Вест-Цуг“ в форме солдат голландской армии и голландской жандармерии нелегально перешел границу и утром 10 мая 1940 года захватил четыре моста на голландско-бельгийской границе и обеспечил фашистско-немецких войскам на проход территории Бельгии. В данной операции со стороны голландского гарнизона, охранявшего эти стратегические объекты, были убитые и раненые, а также около 180 солдат и офицеров было взято в плен. За успешное проведение данной операции я командиром 7-й дивизии генералом Фрайгер фон Габленц был награжден Железным крестом 2-го класса и адмиралом Канарисом - Железным крестом 1-го класса».
В 1941–1942 годах «бранденбуржцы» активно использовались на Восточном фронте. Один из документов, свидетельствовавших о подрывной работе Абвера II на территории СССР, был предоставлен Международному Военному Трибуналу - секретное распоряжение о подготовке восстания в Грузии от 20 июня 1941 года: «Для выполнения полученных от 1-го оперативного отдела военно-полевого штаба указаний о том, чтобы для использования нефтяных районов обеспечить разложение в Советской России, рабочему штабу „Румыния“ поручается создать организацию „Тамара“, на которую возлагаются следующие задачи: 1. Подготовить силами грузин организацию восстания на территории Грузии. 2. Руководство организацией возложить на обер-лейтенанта доктора Крамера (отдел 2 контрразведки). Заместителем назначается фельдфебель доктор Хауфе (контрразведка II). 3. Организация разделяется на две группы: а) „Тамара I“ - она состоит из 16 грузин, подготовленных для саботажа (С) и объединенных в ячейки (К). Ею руководит унтер-офицер Герман (учебный полк „Бранденбург“. ЦБФ 800, 5-я рота); б) „Тамара II“ представляет собой оперативную группу, состоящую из 80 грузин, объединенных в ячейки. Руководителем данной группы назначается обер-лейтенант доктор Крамер. 4. Обе оперативные группы „Тамара I“ и „Тамара II“ предоставлены в распоряжение 1Ц OK (главного командования армии). 5. В качестве сборного пункта оперативной группы „Тамара I“ избраны окрестности г. Яссы, сборный пункт оперативной группы „Тамара II“ - треугольник Браилов - Каларса - Бухарест. 6. Вооружение организаций „Тамара“ проводится отделом контрразведки II. Лахузен» .
Все тот же гауптман Г. Киршнер рассказал советским контрразведчикам о спецоперациях диверсантов Абвер II, в которых он сам и его «коллеги» участвовали при агрессии против Советского Союза. На одном из допросов гауптман Киршнер рассказал о своем участии в нападении Германии на СССР 22 июня 1941 года. Перед вторжением в Советский Союза, с февраля по май 1941 года, 4-я рота 1-го батальона проводила боевую подготовку в городах Дюрен (Германия) и Баден (Австрия). После завершения обучения рота скрытно выдвинулась к советско-польской границе в районе Перемышля. На допросе 1 июля 1949 года Киршнер сообщил следствию об участии немецких диверсантов в боевых действиях на советско-германском фронте:
«Вопрос: Расскажите, какие боевые операции вы проводили на территории Советского Союза с 21 июня 1941 года?
Ответ: В ночь с 21 на 22 июня 1941 года в 10 километрах от гор. Перемышль в районе польской деревни Валава мне - Киршнеру - командиром батальона „Бранденбург-800“ майором Хайнцем было предложено совместно с 228-м пехотным полком 101-й дивизии форсировать реку Сан, закрепиться и подготовляться к дальнейшему наступлению. По выполнении данной операции я совместно с ротой в течение 5–6 дней находился в данном районе и принимал участие в небольших боевых операциях с частями советской армии… Примерно 30 июня 1941 года я с ротой был переброшен в район гор. Львова, где от майора Хайнца получил задание в период наступления немецкой армии на гор. Львов захватить в городе электростанцию, казармы и склад боеприпасов. 1 июля 1941 года я совместно с войсками немецкой армии вступил в гор. Львов и захватил указанные объекты, которые в течение одной недели 4 ротой охранял… 1 августа 1941 года 2-я и 4-я роты были направлены в гор. Бранденбург и до июля 1942 года занимались общевойсковой подготовкой […].
Вопрос: Куда вы были направлены в июле 1942 года?
Ответ: В начале августа 1942 года я с ротой через гор. Ясиновитая прибыл в гор. Ровенки Ворошиловградской области. В гор. Ровенки командиром полка „Бранденбург-800“ Гелин фон Ланценауэром, согласно личному приказу Гитлера, мне была поручена разработка плана по захвату моста через реку Кубань в районе ст[ани]цы Варениковской.
Вопрос: Расскажите подробно о данном плане.
Ответ: Верховным командованием немецкой армии в августе 1942 года намечалось наступление в районе ст[ани]цы Варениковской с форсированием реки Кубань. Для этой боевой операции было необходимо захватить мост через Кубань и при наступлении советской армии не допустить его разрушения. Мной был разработан план по захвату данного моста, который заключался в следующем: 1-й взвод под командованием лейтенанта Херл в форме красноармейцев выбрасывался выбрасывался с самолетов в тыл советской армии в районе ста[ни]цы Варениковской, которому ставилась задача произвести в разведку в районе моста и при наличии достаточных сил его захватить, тем самым внести дезорганизацию в тылу советской армии в период наступления немцев. Одновременно после выполнения 1-м взводом поставленной задачи я с остальным составом 4-й роты должен был выброситься в район моста, закрепиться и обеспечить фашистским войскам в период их наступления свободный проход через мост, а также не допустить отступления через него советских войск и обеспечить их разгром немцами на южном берегу Кубани и окружение с северного берега.
Вопрос : Ваш план был осуществлен?
Ответ: Разработанная мною операция по захвату моста в тылу советской армии на реке Кубань была утверждена полковником Гелин фон Ланценауэром и нач[альником] отдела „1-А“ полка „Бранденбург-800“ капитаном Вульберс, но в связи с тем, что летчики не могли ночью точно выбросить десант в намеченный район, операция осуществлена не была.
Вопрос: Какие еще вами были разработаны операции в тылу советской армии?
Ответ: В сентябре 1942, года с предполагаемым наступлением немецкой армии на Кавказе, мной была разработана операция по захвату в тылу советской армии т. н. „Крестового переулка“ на участке Военно-Грузинской дороги в районе Чертова моста, которая заключалась в следующем.
Перед наступлением немецкой армии на гор. Дзауджикау 4-я рота должна была быть выброшена десантом в тыл советской армии в район „Крестового переулка“, в одно из самых стратегических мест Военно-Грузинской дороги, где уничтожить стоящий там гарнизон советской армии и захватить Чертов мост. После захвата данного участка дороги, советской армии были [бы] отрезаны пути отступления на гор. Тбилиси и ее снабжение. Выполнение 4-й ротой данной операции обеспечивало немецкой армии быстрый разгром советских войск на Военно-Грузинской дороге и беспрепятственное продвижение на гор. Тбилиси. В связи с тем что наступление было отменено, данная операция проведена не была».
Подразделения «бранденбуржцев» наиболее активно использовались на Северном Кавказе (Чечне, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии), где проводилась подрывная и диверсионно-террористическая работа в тылу Красной Армии с целью организации национального повстанческого движения к моменту приближения частей вермахта.
Во время следствия гауптман Киршнер рассказал подробности одной операции, которую попытался осуществить Абвер II в 1942 году на Северном Кавказе:
«…Вопрос: О чем вы хотите рассказать следствию?
Ответ: В настоящее время я вспомнил, что обучавшийся со мной на курсах в поместье Квенц Ланге Георгард в 1942 году по поручению Абвера-2 ОКВ Германии разработал операцию „Шамиль“ на Северном Кавказе и затем ее осуществлял.
Вопрос: Расскажите подробно, что это за операция?
Ответ: Операция „Шамиль“ была рассчитана на поднятие повстанческого движения на Кавказе в тылу советской армии и тем самым [должна была] облегчить продвижение частей немецкой армии в глубь советской территории. Для этой операции Ланге был сформирован специальный отряд из немцев, а также и военнопленных советской армии - изменников Родины в количестве 36 человек и осенью 1942 года переброшен на территорию Грозненской области. Личный состав состоял из лиц, обучавшихся в дивизии „Бранденбург-800“. Операция „Шамиль“ осуществлена Ланге на территории Грозненской области не была, в связи с тем что ряд лиц из данной группы добровольно перешли на сторону советской армии и большое количество участников группы было убито. Через три месяца Ланге вернулся в расположение частей немецкой армии, и с ним вернулось восемь человек немцев. О данной операции Ланге делал доклад офицерскому составу дивизии „Бранденбург-800“ в офицерском клубе в гор. Бранденбург весной 1943 года».
В ноябре 1942 года для спецопераций создается дивизия «Бранденбург», вошедшая в состав стратегического резерва Верховного главнокомандования вермахта. Штаб дивизии размещался в Берлине. По заданиям Абвера и немецкого военного командования подразделения дивизии «Бранденбург-800» осуществляли диверсионно-террористические акты и вели разведывательную работу в тылу советских войск и других, воевавших с Германией, стран. Они захватывали стратегические объекты и удерживали их до подхода главных сил вермахта, организовывали банды, проводили войсковую разведку на передовой с целью захвата «языка» и подрыва оборонительных сооружений, а также совершали террористические акты. Во время отступления немецкой армии части дивизии разрушали коммуникации и военные объекты, сжигали населенные пункты, угоняли мирное население. Отдельные полки участвовали в борьбе с партизанским движением на территории СССР, Югославии, Греции и Франции.
Историк отечественных спецслужб Ю.А. Неподаев приводит, со ссылкой на работу немецкого историка X. Бухгайта, выдержки из любопытного документа. «Еще до того как „Бранденбург“ стал дивизией, Гитлер 17 октября 1942 года издал приказ „О диверсионных операциях“, которым все „бранденбуржцы“ обязывались во время этих операций уничтожать любого человека, заподозренного в связях с противником. „Даже в том случае, - говорилось в этом секретном приказе, - если эти субъекты будут просить о сдаче в плен, им не следует давать пощады“. И далее: „Когда необходимо произвести допрос задержанных, разрешается отобрать одного-двух из них, но немедленно расстрелять их после окончания допроса“» .
В Советском Союзе же исповедывалась диаметрально противоположная доктрина. Даже по отношению к военнопленным принимались иные, более гуманные меры. Об этом, например, свидетельствуют государственные акты, принятые уже после германского вторжения в Россию: «Утвержденное Советом Народных Комиссаров СССР 1 июля 1941 года положение о военнопленных № 1798-800 категорически запрещало оскорблять захваченных в плен и жестоко обращаться с ними, применять какие-либо меры принуждения, угрозы с целью получения от них сведений военного или иного характера, отбирать обмундирование, обувь, предметы повседневного пользования, а также личные документы и знаки отличия» . В который раз воплотились в жизнь провидческие слова князя Александра Невского: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет…»
При знакомстве с биографическими сведениями на солдат и офицеров спецподразделения Абвер II - «Бранденбург-800» видно, что особый акцент при его укомплектовании делался на интеллектуальный уровень будущих диверсантов. В целом среди «бранденбуржцев» первых наборов не было редкостью встретить командиров, имевших докторскую степень, а среди солдат и унтер-офицеров - студентов престижных немецких университетов. Так, например, первый командир роты специального назначения - фон Хиппель - имел степень «доктора филологических наук».
При выполнении задания в тылу советских войск диверсанты переодевались в форму военнослужащих Красной Армии, вооружались советским оружием, снабжались документами прикрытия. Группы диверсантов действовали под видом подразделений Красной Армии. В ряде случаев агенты проникали в советский тыл под видом раненых бойцов Красной Армии, идущих от переднего края, а также в гражданской одежде.
Весной 1943 года в Бранденбурге Управлением «Абвер-заграница» на базе 805-го полка дивизии «Бранденбург-800» было создано новое воинские подразделение - учебный полк «Курфюрст» («Князь»), который стал одной из центральных диверсионно-разведывательных школ Абвер II. В нем проходили обучение официальные сотрудники Абвера и агенты, намеченные для переброски на территорию воевавших с Германией стран.
Личный состав для полка «Курфюрст» отбирали сотрудники Абвера в немецких воинских частях. Как правило, в полк брали военнослужащих рядового и унтер-офицерского состава, причем только немцев. Кандидаты должны были владеть одним из иностранных языков - русским, английским, французским и др. Некоторые из них сами проживали ранее в России, Франции, США и других странах. По окончании учебы агенты, владевшие русским языком, направлялись в абверкоманду-203 для получения задания и последующей переброски в тыл Красной Армии.
Как оказалось, гауптман Киршнер проходил диверсионно-разведывательную подготовку на базе полка «Курфюрст». На допросе 4 июля 1949 года он сообщил интересные подробности о создании и боевом предназначении этого подразделения дивизии «Бранденбург»: «Вопрос: Куда вы были направлены после выздоровления в январе 1943 года?
Ответ: С января по апрель 1943 года я служил командиром 14-й роты 4-го полка „Бранденбург-800“ в дер. Кранн близ гор. Бранденбург и по май 1943 года - в гор. Штендал и весь этот период занимался доукомплектованием и обучением личного состава. С мая по июль 1943 года командованием дивизии был командирован в различные города для вербовки из числа немцев-добровольцев в дивизию „Бранденбург-800“. Всего за этот период времени мной было завербовано 150 человек. В августе 1943 года я из дивизии „Бранденбург- 800“ был переведен на работу в Абвер 2 и нач[альником] отдела „2-А“ майором Абсхагеном направлен в абвер-школу при полку „Курфюрст“ в гор. Бранденбург. До конца августа 1943 года я был в школе, обучался разведывательной, контрразведывательной и диверсионной деятельности в тылу противника в группе „Юг-Восток“.
Вопрос: Расскажите о структуре полка „Курфюрст“.
Ответ: Полк „Курфюрст“ был сформирован в конце 1942 года при дивизии „Бранденбург“ и непосредственно был ей подчинен; с начала 1943 года стал подчиняться лишь „Абверу-2“ и имел следующие два подразделения: 1. Школу „Абвера“, которая занималась подготовкой официальных сотрудников „Абвер-2“. 2. Батальон доверенных лиц, условно именуемый „Ф-Абтейлунг“, который подготовлял кандидатов в офицеры. По окончании курсов при данном батальоне курсанты направлялись в нормальные военные школы, затем использовались на работе в „Абвер-2“.
Вопрос: Куда вы были направлены по окончании школы „Абвер-2“?
Ответ: По окончании школы я в конце сентября 1943 года был направлен нач[альником] абверотделения в гор. Естов на албано-югославской границе с заданием организовать борьбу с партизанским движением на территории Албании. По прибытии в гор. Естов я устанавливаю связь с албанскими националистическими бандами в Албании, снабжаю их оружием, продовольствием и их силами борюсь с партизанским движением, а также подбираю кандидатуры на вербовку из албанцев. В конце октября 1943 года я был ранен и до сентября 1944 года находился на излечении в Германии».
Кроме полка «Курфюрст» в составе «Бранденбурга» находился и специальный батальон «Бергман» («Горец»), который начал формироваться отделом Абвер II в начале ноября 1941 года в Нойгамере (Германия). Батальон комплектовался советскими военнопленными, выходцами с Северного Кавказа и Закавказья, а также добровольцами из немцев, служивших в горнострелковых дивизиях вермахта, и предназначался для ведения подрывной работы на Кавказе.
Личный состав батальона насчитывал 1500 человек и подразделялся на пять рот. Непосредственно при штабе батальона находился взвод подрывников и группы специального назначения. В августе 1942 года батальон прибыл в Пятигорск и был включен в состав 44-го армейского корпуса. В сентябре 1942 года были дополнительно созданы два кавалерийских эскадрона.
Подразделения батальона «Бергман» перебрасывались в тыл советских войск для разрушения коммуникаций, создания паники, захвата «языков», распространения листовок. Командиры всех рот проводили также вербовку агентов из числа антисоветски настроенных местных жителей оккупированных районов Северного Кавказа. Позже батальон «Бергман» был переименован в полк «Альпинист», передислоцирован сначала в Крым, а затем в Болгарию, Грецию, Албанию и Югославию, где его личный состав участвовал в охране коммуникаций и боевых действиях против партизан.
О деятельности «Бергмана» рассказал на допросе командир 1-й роты Ш. Окропидзе. Из стенограммы протокола допроса Ш. Окропидзе от 11 августа 1948 года: «Сразу же после прибытия батальона „Бергман“ в район Моздока (в августе 1942 г. - Прим. авт. ) я в качестве командира роты принимал участие в боях против советских войск, а потом, после того как в результате боев батальон имел потери в личном составе, я по поручению Оберлендера занимался пополнение личного состава батальона „Бергман“ из числа военнопленных кавказцев в Георгиевском, Прохладненском и Пятигорском лагерях. В этих лагерях мне удалось завербовать 400 добровольцев, а общая численность батальона была доведена до 4 тысяч человек, и он был преобразован в полк „Бергман“. Кроме того, по указанию штаба армейской группы фон Клейста, которому непосредственно был подчинен полк „Бергман“, я был прикомандирован к штабу 52-го корпуса, который производил топографическую съемку Военно-Грузинской дороги».
Следует добавить, что собственное подразделение «боевых пловцов», кроме «Бранденбурга», имелось и в германском военно-морском флоте. Речь идет о т. н. соединении «К» (нем. «Klienkampfverband», досл. - «Соединение малого боя») - диверсионно-штурмовом соединении германского ВМФ, состоявшем из отрядов человекоуправляемых торпед, взрывающихся катеров, боевых пловцов-одиночек и подлодок-малюток.
Впервые во Второй мировой войне итальянские боевые пловцы из 10-й флотилии МАС (ит. La «Decima Flottiglia MAS») под командованием князя В. Боргезе 18 декабря 1941 г. совершили успешное нападение на британские линкоры «Куин Элизабет» и «Вэлиэнт», находившиеся в Александрийском порту. По данным иностранных источников, всего в боевых действиях в годы Второй мировой войны участвовало 238 диверсантов военно-морских сил (ВМС) Италии. Они потопили или серьезно повредили шесть боевых кораблей общим водоизмещением 80 335 т и 22 торговых судна общим водоизмещением 122 427 т. Это составляет, соответственно, 38 и 15 % от общего тоннажа кораблей и судов противника, потопленных итальянскими ВМС. Британские «коммандос» 22 сентября 1943 года повредили магнитными минами германский линкор «Тирпиц».
В Германии морские штурмовые отряды (нем. «Marine Einsatz Kommando», МЕК), или соединение «К» (нем. Kleinkampfverband - «Соединение малого боя»), были созданы в марте 1944 года, их первое боевое применение состоялось в ночь с 20 на 21 апреля 1944 года на итальянском побережье в районе Анцио. Летом 1944 года человекоторпедами удалось уничтожить британский крейсер и несколько других судов в бухте Сены. Из-за слишком больших потерь и технических недоработок такие торпеды больше не применялись .
Геббельс с награжденными бойцами разведывательно-диверсионного подразделения.
Фото из книги «Лубянка, 2»
Будучи ослабленной в результате массовых репрессий в 1937–1939 годы, советская контрразведка Центрального аппарата и на местах практически не имела возможности должным образом противостоять хорошо подготовленным гитлеровским спецслужбам. В мае 1941 года в системе Абвера был создан разведывательно-подрывной центр «Штаб Валли». На него возлагалось руководство всеми операциями на будущем советско-германском фронте. При армейских группировках «Север», «Центр», «Юг» были задействованы крупные подразделения Абвера – абверкоманды и подчиненные им абвергруппы. Кроме того, работала отлаженная и разветвленная система органов гестапо и СД.
ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ
К сожалению, наши спецслужбы, как и Вооруженные силы, оказались мало подготовленными к ожидаемой войне с фашистской Германией. В первой военной директиве контрразведывательного Управления НКО от 22 июня 1941 года фашистская Германия не указывалась даже как главный противник, не ставилась задача выявления ее агентуры, основное внимание уделялось обнаружению антисоветских элементов в Красной армии. Лишь на пятый день войны была доведена до сведения всего оперативного и руководящего состава контрразведки директива от 27 июня 1941 года. Это была инструкция к действию на основе заранее подготовленного мобилизационного документа.
Выполняя директиву по заброске агентуры за линию фронта, советская контрразведка теряла в первое время немало людей. Тем же, кому удавалось закрепиться и начать сбор развединформации, передавать ее по назначению было невозможно – радиостанций не хватало, а на пересылку сведений через линию фронта, которая стремительно продвигалась на восток, уходило столько времени, что информация практически обесценивалась. Если кому-то из агентов и удавалось возвратиться на свою территорию, то, как правило, из-за неотработанности способов связи в условиях войны эти люди попадали в КПЗ особых отделов для выяснения личности, где зачастую происходила расшифровка и впоследствии невозможно было использовать их в оперативной работе.
Таким образом, стратегическая инициатива в начале войны была на стороне противника. К тому же во время наступления в его руки попадало много секретных документов, бланков удостоверений и печатей, а из захваченных документов иногда даже выявлялась наша агентура, оставленная на оккупированной территории.
Следует заметить, что в первые дни войны органы НКГБ СССР руководствовались указом президиума Верховного совета от 22 июня 1941 года «О военном положении». Особо важное значение имела совместная директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков. Ею руководствовались и органы госбезопасности. С начала войны остро встал вопрос о сохранении государственной и военной тайны, недопущении распространения через почтово-телеграфную связь разного рода пораженческих, провокационных и клеветнических сообщений, подрывающих обороноспособность и государственную безопасность страны.
Но самой главной задачей для армейской контрразведки и контрразведки органов госбезопасности оставалась борьба со шпионско-диверсионной и иной подрывной деятельностью спецслужб Германии против СССР, а также ликвидация предателей и дезертиров непосредственно в прифронтовой полосе. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что надо было не только выявлять замыслы и агентуру противника, но и обеспечивать перебазирование на восток крупных объектов промышленности, вести работу по маскировке эшелонов при движении их к месту назначения, организовывать партизанские отряды, создавать разведывательно-диверсионные группы, а контрразведчикам транспортных подразделений гарантировать скрытность и безопасность воинских и важных народнохозяйственных перевозок.
Когда же фашистское командование и его разведывательные органы начали забрасывать парашютные десанты и диверсантов, Совнарком СССР принял специальное постановление «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами в прифронтовой полосе». В учреждениях и на предприятиях, имевших оборонное значение, устанавливался строгий режим секретности, осуществлялась систематическая проверка сохранности секретов, принимались меры к устранению выявленных недостатков.
В зоне боевых действий и тылах фронтов начали действовать специальные подразделения, осуществлявшие активный розыск шпионов и диверсантов. Важное место в розыске вражеских агентов стала занимать деятельность заградительных служб. Эти службы выявляли на линии фронта и в прифронтовой полосе пункты, где возможны были переправы агентов, и места, где возможна переброска их на нашу сторону. В непосредственной близости от этих мест, а также на выявленных и наиболее вероятных маршрутах движения вражеских агентов от линии фронта в наш тыл выставлялись засады и подвижные посты. Подразделения заградительных служб широко использовались и при прочесывании местности.
ВЫЯВЛЯТЬ И РАЗОБЛАЧАТЬ
В связи с активными попытками спецслужб противника подорвать боеспособность Вооруженных сил ЦК ВКП(б), Совнарком СССР и Государственный комитет обороны обязали органы контрразведки принять необходимые меры к созданию условий, исключающих возможность безнаказанного перехода вражеских агентов через линию фронта, сделать ее непроницаемой для шпионов и диверсантов, оберегать планы военного командования, вести решительную борьбу с трусами, паникерами и распространителями провокационных слухов, обеспечивать охрану шифров и эвакуацию архивных документов. Одной из практических задач контрразведки являлось создание оперативных групп и резидентур для организации разведывательной и диверсионной работы в тылу противника. Агентура НКГБ нацеливалась на проникновение в расположение немецких войск, на участие в партизанском движении и на подпольную работу.
Несмотря на то что органы госбезопасности к началу войны еще не оправились от ежовских чисток и не успели даже завершить реорганизацию, соответствующую условиям военного времени, контрразведка помогла все же советскому командованию в укреплении боеготовности частей и соединений, а также в пресечении действий вражеской агентуры. Например, в ходе битвы под Москвой она обезвредила свыше 300 агентов и более 50 разведывательно-диверсионных групп противника. Всего на Западном фронте в 1941 году военные контрразведчики и войска НКВД по охране тыла задержали и разоблачили свыше тысячи шпионов и диверсантов. Попытки фашистской разведки внести дезорганизацию в управление советскими войсками на центральном направлении, нарушить работу фронтовых и прифронтовых коммуникаций потерпели провал.
К началу 1942 года органы госбезопасности в короткий срок сумели пополнить свои ряды и приложить все силы для беспощадной борьбы со спецслужбами фашистской Германии по всем направлениям контрразведывательной деятельности.
Выявление и разоблачение шпионов и диверсантов фашистской разведки – дело сложное и трудное, потому что гитлеровцы прибегали к самым изощренным способам маскировки своих лазутчиков. Надежную систему их выявления создал тогда контрразведывательный отдел столичного НКВД. В знаменитом особняке графа Растопчина постоянно дежурила опергруппа, возглавляемая подполковником госбезопасности Сергеем Михайловичем Федосеевым. С поступлением сигналов от населения о состоявшейся выброске немецких парашютистов сотрудники группы немедленно отправлялись на место вероятного приземления и организовывали их поиск и задержание. Особенно сложными и порой опасными для контрразведки являлись операции по розыску и аресту шпионско-диверсионных групп большой численности.
К концу 1942 года контрразведка в основном преодолела трудности, вызванные слабой подготовленностью к войне, выработала к этому времени систему собственных оперативных, предупредительных мер борьбы со шпионской, диверсионной и иной подрывной деятельностью противника. Гитлеровской разведке так и не удалось добыть информацию о замыслах Ставки Верховного главнокомандования по подготовке крупных наступательных операций советских войск.
Особенно усердствовали вражеские спецслужбы в 1942 году на Сталинградском и Кавказском направлениях, забрасывая туда основную массу шпионов. Неоднократно выбрасываемые с немецких самолетов хорошо обученные в Варшавской и Полтавской диверсионных школах лазутчики получали задание осуществить взрывы переправ на Волге в районе Сталинграда, организовать крушение воинских эшелонов на участках Сталинград–Астрахань–Кизляр, а также в Приволжском бассейне и на озере Баскунчак. Для захвата нефтеперегонного завода в Грозном был выброшен диверсионный отряд в 25 человек под командованием лейтенанта Ланге. Однако благодаря слаженной работе военной контрразведки и территориальных органов госбезопасности этим планам вермахта и лично начальника генерального штаба Гальдера не суждено было сбыться. Только в течение января–ноября 1942 года территориальные органы разоблачили и захватили в этом регионе 170 вражеских агентов.
В том же 1942 году советская контрразведка впервые получила от арестованных офицеров германской разведки сногсшибательные сведения о том, что фашисты намерены подготовить для заброски в советский тыл агентуру с заданием по бактериологической диверсии. Для этого в специальных лабораториях и институтах, по показаниям арестованных, якобы в самой Германии и на оккупированной территории одной из европейских стран велись разработки по выращиванию бактерий чумы, холеры и брюшного тифа. Ампулами с такими бактериями планировалось снабдить гитлеровских агентов для заражения питьевых источников в пунктах наибольшего скопления частей Красной армии и в крупных промышленных зонах Советского Союза.
Когда заброшенный в тыл противника спецотряд чекистов под командованием подполковника госбезопасности Станислава Ваупшасова добыл и подтвердил сведения, что фашистское командование направляет на фронт первую партию химических артиллерийских снарядов, весь мир узнал о преступных замыслах гитлеровцев. Гневный протест мировой общественности и серьезное предупреждение об ответных мерах, сделанное антигитлеровской коалицией трех стран – СССР, США и Великобритания, не позволили фашистской Германии начать химическую войну.
Следует заметить, что советской контрразведке пришлось вести весьма напряженную работу по розыску вражеской агентуры по ориентировке Второго управления НКГБ СССР, в которой пофамильно указывался список лиц, переброшенных или подготовленных Германией к переброске в советский тыл. На розыск их был мобилизован весь агентурно-осведомительный аппарат территориальных органов, проводились массовые проверки подозрительных лиц, облавы и обыски.
Не менее драматичной, ожесточенной и кровавой была схватка с диверсионным фашистским отрядом, в который входили более 300 солдат и офицеров, переодетых в красноармейскую форму. Они проникли на Западном фронте в район расположения соединения генерала Павла Белова, чтобы захватить его штаб, а затем внести дезорганизацию в управление и действия советских войск. Аналогичную операцию фашистская разведка с таким же заданием, но гораздо большими силами в 529 человек планировала осуществить в Белоруссии, но замыслам гитлеровского командования не суждено было сбыться: значительная часть диверсионных отрядов была уничтожена, а другая – захвачена в плен.
СХВАТКА НА КАСПИИ
После сокрушительного поражения немцев под Москвой Абвер и Цеппелин активизировали агентурную деятельность. Чтобы сбить эту активность германских спецслужб, ввести их в заблуждение и выявить враждебные замыслы гитлеровского командования, советская контрразведка решила провести крупномасштабные операции «Монастырь» и «Березина».
Только благодаря умелым, хорошо спланированным действиям Смерша и контрразведки органов госбезопасности, Абвер сработал фактически вхолостую, терпя одно поражение за другим. Это и явилось главной причиной его ликвидации за несколько месяцев до окончания войны. Более длительной оказалась враждебная деятельность другой гитлеровской спецслужбы – Цеппелин, которая пыталась нанести серию мощных диверсионных ударов в глубоком тылу СССР. Разработанная Цеппелином крупная операция под кодовым названием «Волжский вал» должна была с помощью диверсантов вывести из строя коммуникации, связывающие с фронтом Урал, Сибирь, Среднюю Азию и другие тыловые районы, взорвать мосты через Волгу, реку Урал и провести диверсии на наиболее важных оборонных объектах. Так, в ночь на 3 мая 1944 года в направлении города Гурьева проследовал самолет без опознавательных знаков и обстрелял из пулемета в Каспийском море советские пароходы «Калинин» и «Роза Люксембург». А 6 мая уже два неопознанных самолета сделали то же самое и, удаляясь в сторону Гурьевской области, сбросили еще несколько парашютистов. Прибывшие на обстрелянные пароходы местные контрразведчики провели исследование обнаруженных осколков и пуль. Они оказались немецкого производства.
При проведении поисковых мероприятий опергруппа обнаружила в Гурьевской области в местечке Саракаска свежую стоянку людей у колодца, около которого валялись банки из-под консервов, окурки и огрызок немецкого карандаша. Прочесывание местности было продолжено. В нескольких километрах от первой стоянки при подходе к полуразрушенному дому опергруппа наткнулась в сумерках на неизвестных лиц, которые обстреляли поисковиков из пулеметов и автоматов и, пользуясь темнотой, скрылись в неизвестном направлении.
После первого боевого столкновения было вызвано из Гурьева подкрепление. Поиски лазутчиков были продолжены, и 15 мая на заброшенной ферме колхоза имени С.М.Кирова были обнаружены два диверсанта, назвавшиеся Садыком и Эвальдом. Оба признались, что почувствовали безнадежность своих предстоящих действий и потому решили сдаться. На предварительном допросе задержанные дали следующие показания.
Группа, от которой они отстали умышленно, состояла из 14 человек и руководил ею обер-лейтенант германской армии Агаев. Он по собственной инициативе отобрал «чертову дюжину» хорошо изученных им крепких русских пленников и предложил немцам создать «национальный легион». Фашисты, убедившись в надежности подобранных Агаевым людей, склонили их к заброске в советский тыл. В процессе подготовки в специальной школе в Люккенвальде перед ними ставилась задача по ведению разведывательно-подрывной работы на территории Казахстана, в прилегающих к Каспийскому морю областях России, а также в Туркменской и Азербайджанской ССР.
В числе немецких офицеров, являвшихся их инструкторами-переводчиками, были Ярослав Струминский и некий Граев. После окончания школы агаевцев снабдили липовыми паспортами, набором различных фиктивных документов, бланков с печатями и штампами советских воинских частей и соединений Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов, деньгами, портативным типографским станком и двумя радиостанциями с запасными средствами питания. Лазутчиков вооружили советскими автоматами, пистолетами, боеприпасами, гранатами, подрывными и зажигательными средствами. Все это было заложено на месте приземления в схроны, которые в дальнейшем предназначались для других диверсионных групп. О сроках и местах выброски этих групп задержанным не было известно.
Помимо основного задания по совершению диверсионных акций на нефтепроводах и железнодорожном транспорте, сбору данных о расположении военных заводов диверсантам вменялось в обязанность взрывать склады с боеприпасами и горючим, вносить дезорганизацию в работу промышленных объектов и в управленческую деятельность, проникать в штабы и воинские подразделения Южно-Уральского и Среднеазиатского военных округов. Отдельной особо подготовленной группе лиц из числа диверсантов рекомендовалось внушать советским людям, что Сталин и его военное командование намерены сдать Москву немцам, сеять панические слухи и при удобно складывающейся обстановке травить солдат и офицеров продовольственными брикетами с ядами.
Отправив задержанных в областной центр, командир поисковых групп сообщил по рации в управление МВД о первичных показаниях Садыка и Эвальда и попросил срочно направить еще одну оперативную группу чекистов в урочище Саракаска для изъятия тайника со шпионской экипировкой, оружием и боеприпасами, а также для оцепления и захвата на месте приземления при выброске очередной партии лазутчиков.
В процессе дальнейшей зачистки местности были задержаны в Байганинском районе еще пять фашистских прихвостней, остальные семеро, по показаниям арестованных, ушли в район нефтекачки. Там их и встретили астраханские и гурьевские контрразведчики. На предложение сдаться диверсанты ответили сильным пулеметным огнем. Завязалась ожесточенная перестрелка, в ходе которой были убиты обер-лейтенант Агаев и пять человек из его группы. Оставшийся в живых радист Мухамадиев после допросов и его идеологической обработки использовался впоследствии для завязывания оперативной игры с Берлинским разведывательным центром в целях дезинформации германского командования.
Впоследствии нашли свое подтверждение и сведения Садыка и Эвальда. Фашисты действительно забросили в район урочища Саракаска еще трех лазутчиков. Они должны были проникнуть на Южный и Средний Урал и собирать информацию о расположении военных объектов, особо режимных заводов, видах выпускаемой продукции и отслеживать отгрузку ее в районы боевых действий. Однако все трое были захвачены органами госбезопасности на месте приземления.
После такого провала руководители Цеппелина, пытаясь поправить свое положение, в 1944 году приступили к подготовке новой крупной операции под названием «Римская цифра II». Через некоторое время на территорию Калмыкии был заброшен большой диверсионный отряд. В зафиксированный чекистами район заброски была оперативна направлена группа местных контрразведчиков. Они уничтожили большую часть диверсантов, а оставшихся взяли в плен.
Только в 1943 году из 19 диверсионных групп, заброшенных Цеппелином в советский тыл, 15 были ликвидированы раньше, чем приступили к выполнению заданий. После такого провала рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер вынужден был признать, что главную задачу по проведению диверсионно-подрывной работы в советском тылу Цеппелин не выполнил.
За всю войну немецким спецслужбам не удалось совершить ни одной серьезной диверсии в советском тылу, потому что наша контрразведка надлежащим образом организовывала выявление и разоблачение забрасываемой в тыл СССР фашистской агентуры. В результате оперативно-разыскных мер только территориальные органы контрразведки задержали 1854 агента-парашютиста, треть из них – с радиостанциями.
ЧЕРЕЗ ЛИНИЮ ФРОНТА
Большую работу провела контрразведка страны и по заброске в тыл противника советских оперативных групп, по проникновению в фашистские спецслужбы и их разведывательно-диверсионные школы, по внедрению наших людей в их агентурную сеть. Так, агент Гришин, переброшенный за линию фронта, был, естественно, задержан немцами, завербован и после обучения в разведшколе возвращен в СССР с их заданием. «Выполнив» его, он снова вернулся к немцам. На этот раз руководство фашистской разведшколы рекомендовало его на штабную работу в нужном нам серьезном разведоргане противника. Прослужив там несколько месяцев и собрав установочные данные на 101 вражеского разведчика с их фотокарточками, Гришин доставил эти ценные материалы в советскую контрразведку.
Забрасываемые за линию фронта наши люди и перевербованные немцы выполняли там задания, не рассчитанные на длительное оседание. Они выполняли их в ближайшем тылу противника и возвращались в СССР с интересующими советское командование сведениями. Но чаще всего они засылались на длительный период для выполнения наиболее важных операций по вербовке сотрудников вражеских спецслужб; по склонению обучавшихся в спецшколах курсантов к явке с повинной в случае их переброски в СССР; к установлению лояльно настроенных к советской власти немецких офицеров и лиц, связанных с немецкими контрразведывательными органами; к выявлению предателей, карателей и гитлеровских пособников, а также к добыванию секретной информации о готовящихся крупных операциях противника на театре военных действий и о планируемых карательных действиях против партизанских отрядов.
Всего по линии зафронтовой работы органами контрразведки были подготовлены и заброшены во вражеский тыл более 2200 оперативных групп, от них поступило 4400 важных разведывательных сообщений, в том числе о подготовке наступления в районе Орла и Курска, что позволило упредить удар противника. Только в июне 1944 года в тылу немцев действовало 118 опергрупп общей численностью в 7 тыс. человек. Их подрывная деятельность выражалась за один месяц в следующих цифрах:
≈ пущено под откос 193 эшелона с живой силой и вооружением;
≈ уничтожено и повреждено 206 паровозов и 11 танков;
≈ убиты и ранены около 14 тыс. немцев.
В борьбе с фашистскими разведорганами немаловажную роль сыграли мероприятия контрразведки по дезинформации противника. Наиболее эффективно они осуществлялись путем ведения радиоигр с противником из глубокого тыла. Для передачи дезинформации использовались, как правило, захваченные нашей контрразведкой агенты вражеских спецслужб со своими рациями. После обработки и вербовки они работали под диктовку советских органов безопасности.
В результате только одной радиоигры «Подрывники» была вызвана от немцев и арестована при явке на обусловленное место группа агентов германской разведки в составе семи человек. Потом по их ложному вызову немцы сбросили в помощь им еще пять агентов, один миномет, восемь пулеметов, 37 винтовок и пистолетов, 800 кг взрывчатых веществ, 90 гранат, ящик противопехотных мин, две коротковолновых радиостанции, компасы, ракетницы, фиктивные документы и большую сумму советских денег. Сумев привлечь радистов на свою сторону, контрразведка продолжала оперативную игру с противником, вводя в заблуждение и фашистское командование, и его разведывательные службы.
Все радиоигры, а тексты их утверждались Генштабом и Ставкой Верховного командования, по целям и используемым силам и средствам являлись крупными чекистскими операциями, в процессе которых решались задачи стратегического и тактического характера, они открывали советской контрразведке широкие возможности для осуществления оперативных комбинаций по перехвату каналов и линий связи с гитлеровскими спецслужбами, выявлению и ликвидации их агентуры, действовавшей в тылу СССР и в прифронтовой полосе. В процессе ведения радиоигр выяснялись планы и практические действия вражеской разведки, замыслы немецкого командования. В отдельные периоды войны советской контрразведкой и Смершем велось одновременно до 70 радиоигр из глубокого тыла и вблизи фронта.
Бывший начальник отдела Абвер-3 генерал-лейтенант Бентевеньи на допросе 28 мая 1945 года показал: «Исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным врагом┘ По данным, которыми располагал Абвер, почти ни один заброшенный в тыл Красной армии немецкий агент не избежал контроля советских органов, в основной массе вся немецкая агентура была арестована русскими, а если и возвращалась обратно, то зачастую была снабжена дезинформационными материалами».
Еще определеннее высказался на следствии начальник штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии фельдмаршал Вильгельм Кейтель: «Мы ни разу не получали достоверных данных от своей разведки, которые оказали бы серьезное воздействие на развитие разрабатываемых военных операций┘ Военные сведения, добытые возвращавшимися из советского тыла нашими разведывательными группами, практически не представляли никакой ценности┘»
Сбор Германией разведанных против СССР
Для претворения стратегических планов вооруженного нападения на соседние страны о них Гитлер поведал своему окружению еще 5 ноября 1937 года - фашистская Германия, естественно, нуждалась в обширной и достоверной информации, раскрывающей все стороны жизни будущих жертв агрессии, и особенно в сведениях, на основании которых можно было бы вывести заключение об их оборонном потенциале. Снабжая правительственные органы и верховное командование вермахта подобной информацией, службы «тотального шпионажа» активно содействовали подготовке страны к войне. Добывалась разведывательная информация разными путями, с помощью разнообразных методов и средств.
Вторая мировая война, развязанная фашистской Германией 1 сентября 1939 года, началась с вторжения немецких войск в Польшу. Но главной своей целью, на достижение которой были ориентированы все государственные органы страны, и в первую очередь вермахт и разведка, Гитлер считал разгром Советского Союза, завоевание нового «жизненного пространства» на Востоке вплоть до Урала. Камуфляжем должны были служить подписанный 23 августа 1939 года советско-германский договор о ненападении, а также заключенный 28 сентября того же года договор «О дружбе и границе». Более того, открывшиеся в результате этого возможности были использованы для наращивания активности в проводившейся весь предвоенный период разведывательной работе против СССР. Гитлер постоянно требовал от Канариса и Гейдриха новых сведений о мерах, предпринимаемых советскими властями по организации отпора вооруженной агрессии.
Как уже отмечалось, в первые годы после установления в Германии фашистской диктатуры Советский Союз рассматривался прежде всего как политический противник. Поэтому все, что относилось к нему, входило в компетенцию службы безопасности. Но такой порядок просуществовал недолго. Вскоре, в соответствии с преступными замыслами нацистской верхушки и немецкого военного командования, все службы «тотального шпионажа» включились в тайную войну против первой в мире страны социализма. Говоря о направленности шпионско-диверсионной деятельности фашистской Германии в тот период, Шелленберг писал в своих мемуарах: «Первоочередной и самой важной задачей считались решительные действия всех секретных служб против России».
Интенсивность этих действий заметно возросла с осени 1939 года, особенно после победы над Францией, когда абвер и СД получили возможность высвободить свои значительные силы, занятые в данном регионе, и использовать их на восточном направлении. Перед секретными службами, как явствует из архивных документов, была тогда поставлена конкретная задача: уточнить и пополнить имевшиеся сведения об экономическом и политическом положении Советского Союза, обеспечить регулярное поступление информации о его обороноспособности и будущих театрах военных действий. Им было поручено также выработать развернутый план организации диверсионно-террористических акций на территории СССР, приурочив их осуществление к моменту первых наступательных операций немецко-фашистских войск. Кроме того, они были призваны, как об этом уже говорилось подробно, гарантировать скрытность вторжения и начать широкую кампанию по дезинформации мирового общественного мнения. Так определялась программа действий гитлеровской разведки против СССР, в которой ведущее место, по понятным причинам, отводилось шпионажу.
Архивные материалы и другие вполне достоверные источники содержат немало подтверждений того, что интенсивная тайная война против Советского Союза началась задолго до июня 1941 года.
Штаб Залли
К моменту нападения на СССР деятельность абвера - этого лидера среди нацистских секретных служб в области шпионажа и диверсий - достигла своего апогея. В июне 1941 года был создан «Штаб Залли», призванный обеспечить руководство всеми видами шпионажа и диверсий, направленных против Советского Союза. «Штаб Валли» непосредственно координировал действия команд и групп, приданных армейским группировкам для ведения разведывательных и диверсионных операций. Он размещался тогда под Варшавой, в местечке Сулеювек, и возглавлял его опытный разведчик Шмальшлегер.
Вот некоторые свидетельства того, как развивались события.
Один из видных сотрудников немецкой военной разведки, Штольце, на допросе 25 декабря 1945 года показал, что начальник абвера II полковник Лахузен, сообщив ему в апреле 1941 года дату нападения Германии на СССР, потребовал в срочном порядке изучить все имеющиеся в распоряжении абвера материалы в отношении Советского Союза. Необходимо было выяснить возможность нанесения мощного удара по важнейшим советским военно-промышленным объектам для полного или частичного вывода их из строя. Тогда же было создано в рамках абвера II сверхсекретное подразделение, во главе которого был поставлен Штольце. По соображениям конспирации оно имело ходовое название «Группа А». В его обязанности входили планирование и подготовка диверсионных операций крупного масштаба. Они предпринимались, как подчеркивал Лахузен, в надежде на то, что удастся дезорганизовать тыл Красной Армии, посеять панику среди местного населения и тем самым облегчить продвижение немецко-фашистских войск.
Лахузен ознакомил Штольце с приказом штаба оперативного руководства, подписанным генерал-фельдмаршалом Кейтелем, в котором излагалась в общем виде директива верховного главнокомандования вермахта по развертыванию диверсионной деятельности на советской территории после начала реализации плана «Барбаросса». Абвер должен был приступить к проведению акций, имеющих целью разжигание национальной розни между народами СССР, чему нацистская верхушка придавала особое значение. Руководствуясь директивой верховного главнокомандования, Штольце сговорился с главарями украинских националистов Мельником и Бендерой, что они немедленно приступят к организации на Украине выступлений враждебных Советской власти националистических элементов, приурочив их к моменту вторжения немецко-фашистских войск . Одновременно абвер II начал заброску на территорию Украины своих агентов из числа украинских националистов, часть из которых имела задание составить или уточнить списки местного партийного и советского актива, подлежащего уничтожению. Подрывные акции с участием националистов всех мастей проводились и в других регионах СССР.
Действия АБВЕРа против СССР
Абвером II, по показаниям Штольце, были сформированы и вооружены «особые отряды» для действий (в нарушение международных правил ведения войны) в Советской Прибалтике, опробованных еще в начальный период второй мировой войны . Один из таких отрядов, солдаты и офицеры которого были одеты в советскую военную форму, имел задание совершить захват железнодорожного туннеля и мостов близ Вильнюса. До мая 1941 года на территории Литвы было обезврежено 75 агентурных групп абвера и СД, которые, как документально установлено, развернули здесь активную шпионско-диверсионную деятельность в преддверии нападения фашистской Германии на СССР.
Насколько велико было внимание верховного командования вермахта к развертыванию диверсионных операций в тылу советских войск, показывает тот факт, что «особые отряды» и «специальные команды» абвера имелись при всех группах армий и армиях, сосредоточенных на восточных границах Германии .
Согласно показаниям Штольце, отделения абвера в Кенигсберге, Варшаве и Кракове имели директиву Канариса в связи с подготовкой нападения на СССР предельно усилить шпионско-диверсионную деятельность. Задача состояла в том, чтобы обеспечить верховное главнокомандование вермахта подробными и максимально точными данными о системе целей на территории СССР, прежде всего о шоссейных и железных дорогах, мостах, электростанциях и других объектах, уничтожение которых могло бы повлечь за собой серьезную дезорганизацию советского тыла и в конечном счете парализовало бы его силы и сломило сопротивление Красной Армии. Абвер должен был протянуть щупальца к важнейшим коммуникациям, военно-промышленным объектам, а также крупным административным и политическим центрам СССР -во всяком случае замышлялось.
Подводя некоторые итоги проведенной абвером работы к моменту начала вторжения Германии в СССР, Канарис писал в докладной записке, что в распоряжение штабов немецких армий направлены многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, украинцев, белорусов, поляков, прибалтов, финнов и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50 300 километров за линией фронта, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о советских резервах, состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником.
Центром организации шпионажа, главной базой для опорных пунктов гитлеровской разведки служили в предвоенные годы посольство Германии в Москве и немецкие консульства в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Киеве, Одессе, Новосибирске и Владивостоке . На дипломатическом поприще в СССР в те годы подвизалась большая группа кадровых немецких разведчиков, опытнейших профессионалов, представлявших все звенья системы нацистского «тотального шпионажа», и особенно широко - абвер и СД. Несмотря на препятствия, чинимые им чекистскими органами, они, беззастенчиво пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, развили здесь высокую активность, стремясь прежде всего, как на то указывают архивные материалы тех лет, прощупать оборонную мощь нашей страны.
Эрих Кёстринг
Резидентуру абвера в Москве возглавлял в ту пору генерал Эрих Кёстринг, слывший до 1941 года в разведывательных кругах Германии «самым осведомленным специалистом по Советскому Союзу». Он родился и некоторое время жил в Москве, поэтому свободно владел русским языком и был знаком с образом жизни в России. Во время первой мировой войны сражался против царской армии, затем в 20-х годах работал в специальном центре, занимавшемся изучением Красной Армии. С 1931 по 1933 год в завершающий период советско-германского военного сотрудничества выступал в роли наблюдателя от рейхсвера в СССР. Снова оказался в Москве в октябре 1935 года в должности военного и авиационного атташе Германии и пробыл до 1941 года. Он имел в Советском Союзе широкий круг знакомых, которых стремился использовать для получения интересующей его информации.
Однако из многочисленных вопросов, поступивших к Кёстрингу из Германии спустя шесть месяцев после его прибытия в Москву, он смог дать ответы лишь на немногие. В своем письме на имя начальника разведывательного отдела по армиям Востока он так объяснял это: «Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдаленно связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создается впечатление, что русские снабжают всех атташе набором ложных сведений». Письмо заканчивалось заверением, что он тем не менее надеется, что ему удастся составить «мозаичную картину, отражающую дальнейшее развитие и организационное построение Красной Армии».
После того как в 1938 году германские консульства оказались закрытыми, военные атташе других стран в течение двух лет были лишены возможности присутствовать на военных парадах, и, кроме того, были введены ограничения на установление иностранцами контактов с советскими гражданами. Кёстринг, по его словам, вынужден был вернуться к использованию трех «скудных источников информации»: совершению поездок по территории СССР и выездам на автомобиле в различные районы Московской области, использованию открытой советской печати и, наконец, обмену информацией с военными атташе других стран.
В одном из своих отчетов он делает следующий вывод о состоянии дел в Красной Армии: «В результате ликвидации основной части высшего офицерского состава, довольно хорошо овладевшего военным искусством в процессе продолжавшейся десять лет практической подготовки и теоретического обучения, оперативные возможности Красной Армии снизились. Отсутствие воинского порядка и нехватка опытных командиров будут отрицательно сказываться в течение некоторого времени на подготовке и обучении войск. Проявляющаяся уже в настоящее время безответственность в военном деле приведет в дальнейшем к еще более серьезным негативным последствиям. Армия лишена командующих наивысшей квалификации. Тем не менее нет никаких оснований для вывода о падении наступательных возможностей солдатской массы в такой мере, чтобы не признать Красную Армию как весьма важный фактор на случай возникновения военного конфликта».
В сообщении в Берлин подполковника Ганса Кребса, замещавшего заболевшего Кёстринга, датированном 22 апреля 1941 года, говорилось: «Максимальной численности по боевому расписанию на военное время, определяемой нами в 200 пехотных стрелковых дивизий, советские сухопутные войска еще, конечно, не достигли. Эти сведения в беседе со мной недавно подтвердили военные атташе Финляндии и Японии».
Через несколько недель Кёстринг и Кребс специально предприняли поездку в Берлин, чтобы лично сообщить Гитлеру, что значительных изменений к лучшему в Красной Армии не наблюдается.
Перед сотрудниками абвера и СД, пользовавшимися в СССР дипломатическим и другим официальным прикрытием, ставилась задача наряду со строго ориентированной информацией собирать сведения по широкому кругу военно-экономических проблем. Эта информация имела совершенно определенное назначение - она должна была дать возможность органам стратегического планирования вермахта составить представление об условиях, в которых гитлеровским войскам придется действовать на территории СССР, и в частности при захвате Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городов. Выяснялись координаты объектов будущих бомбардировок. Уже тогда создавалась сеть подпольных радиостанций для передачи собранных сведений, устраивались в общественных и других подходящих местах тайники, где можно было бы хранить инструкции нацистских разведывательных центров и предметы диверсионной техники, чтобы засылаемые и находящиеся на территории СССР агенты в нужный момент могли воспользоваться ими.
Использование торговых отношений Германии и СССР для разведки
С целью шпионажа в Советский Союз планомерно засылались кадровые сотрудники, тайные агенты и доверенные лица абвера и СД, для проникновения которых в нашу страну использовались интенсивно развивавшиеся в те годы экономические, торговые, хозяйственные и культурные связи между СССР и Германией. С их помощью решались такие важные задачи, как сбор сведений о военно-экономическом потенциале СССР, в частности об оборонной промышленности (мощность, районирование, узкие места), об индустрии в целом, отдельных ее крупных центрах, энергетических системах, путях сообщения, источниках промышленного сырья и т. д. Особой активностью отличались представители деловых кругов, которые нередко наряду со сбором разведывательной информации выполняли поручения по налаживанию связи на советской территории с агентами, которых немецкой разведке удалось завербовать в период активного функционирования в нашей стране немецких концернов и фирм.
Придавая важное значение использованию в разведывательной работе против СССР легальных возможностей и всячески добиваясь их расширения, и абвер, и СД вместе с тем исходили из того, что получаемая таким путем информация в преобладающей своей части не способна служить достаточной базой для разработки конкретных планов, принятия правильных решений в военно-политической области. Да и основываясь только на такой информации, считали они, трудно составить достоверное и сколько-нибудь полное представление о завтрашнем военном противнике, его силах и резервах. Чтобы восполнить пробел, абвер и СД, как это подтверждается многими документами, делают попытки активизировать работу против нашей страны нелегальным путем, стремясь к приобретению секретных источников внутри страны или засылке тайных агентов из-за кордона в расчете на их оседание в СССР. Об этом, в частности, свидетельствует такой факт: руководитель агентурной группы абвера в США офицер Г. Румрих еще в начале 1938 года имел указание своего центра добыть незаполненные бланки американских паспортов для агентов, забрасываемых в Россию.
«Вы можете достать ну хотя бы штук пятьдесят?» - спрашивали Румриха в шифртелеграмме из Берлина. Абвер готов был платить за каждый чистый бланк американского паспорта тысячу долларов - так они были необходимы.
Специалисты-документалыцики из секретных служб фашистской Германии еще задолго до начала войны против СССР скрупулезно следили за всеми изменениями в порядке оформления и выдачи личных документов советских граждан. Они проявляли повышенный интерес к выяснению системы защиты воинских документов от подделок, пытаясь установить порядок применения условных секретных знаков.
Кроме агентов, нелегально засылаемых в Советский Союз, абвер и СД использовали для получения интересующей их информации своих официальных сотрудников, внедренных в состав комиссии по определению линии германо-советской границы и переселению немцев, проживавших в западных областях Украины, Белоруссии, а также Прибалтики, на территорию Германии.
Уже в конце 1939 года гитлеровская разведка приступила к планомерной заброске в СССР с территории оккупированной Польши агентов для ведения военного шпионажа. Это были, как правило, профессионалы. Известно, например, что одному из таких агентов, прошедшему в 1938-1939 годах 15-месячную подготовку в берлинской школе абвера, в 1940 году удалось трижды нелегально проникать в СССР. Совершив несколько длительных полутора-двухмесячных поездок в районы Центрального Урала, Москвы и Северного Кавказа, агент благополучно возвращался в Германию.
Начиная примерно с апреля 1941 года абвер переходит преимущественно к заброске агентов группами во главе с опытными офицерами. Все они имели необходимое шпионско-диверсионное снаряжение, включая радиостанции для приема прямых радиопередач из Берлина. Ответные сообщения они должны были направлять на подставной адрес тайнописью .
На минском, ленинградском и киевском направлениях глубина агентурной разведки достигла 300-400 километров и более. Часть агентов, достигнув определенных пунктов, должна была на какое-то время осесть там и тотчас же приступить к выполнению полученного задания. Большинству же агентов (обычно они не имели радиостанций) предстояло возвратиться не позднее 15-18 июня 1941 года в разведцентр, чтобы добытая ими информация могла быть оперативно использована командованием.
Что же прежде всего интересовало абвер и СД? Задания для той и другой группы агентов, как правило, мало отличались и сводились к тому, чтобы выяснить сосредоточение советских войск в пограничных районах, дислокацию штабов, соединений и частей Красной Армии, пункты и районы местонахождения радиостанций, наличие наземных и подземных аэродромов, количество и типы самолетов, базирующихся на них, расположение складов боеприпасов, взрывчатых веществ, горючего.
Некоторые засылаемые в СССР агенты имели указание разведцентра воздержаться от конкретных практических действий до начала войны. Цель ясна - руководители абвера рассчитывали таким путем сохранить свои агентурные ячейки до того момента, когда надобность в них будет особенно велика.
Отправка Германских агентов в СССР в 1941 г.
Об активности подготовки агентуры для заброски в Советский Союз свидетельствуют такие данные, почерпнутые из архива абвера. В середине мая 1941 гада в разведывательной школе ведомства адмирала Кана-риса близ Кенигсберга (в местечке Гроссмишель) проходили подготовку около 100 человек, предназначавшихся для засылки в СССР.
На кого же делалась ставка? Это выходцы из семей русских эмигрантов, осевших в Берлине после Октябрьской революции, сыновья бывших офицеров царской армии, сражавшихся против Советской России, а после разгрома бежавшие за границу , участники националистических организаций Западной Украины, Прибалтики, Польши, Балканских стран, как правило, владевшие русским языком.
К числу средств, использовавшихся гитлеровской разведкой в нарушение общепринятых норм международного права, относился также воздушный шпионаж, на службу которому были поставлены новейшие технические достижения. В системе министерства военно-воздушных сил фашистской Германии существовало даже специальное подразделение - эскадрилья особого назначения, которая совместно с секретной службой этого ведомства силами звеньев высотных самолетов осуществляла разведывательную работу против интересовавших абвер стран . В ходе полетов фотографировались все важные для ведения войны сооружения: порты, мосты, аэродромы, военные объекты, промышленные предприятия и т. д. Таким образом, военно-картографическая служба вермахта заблаговременно получала от абвера сведения, необходимые для составления хороших карт. Все, что касалось этих полетов, держалось в строжайшей тайне, и знали о них лишь непосредственные исполнители и те из очень ограниченного круга сотрудников группы «воздух» абвера I, в обязанность которых входила обработка и анализ данных, полученных с помощью воздушной разведки. Материалы аэрофотосъемки представлялись в виде фотографий, как правило, самому Канарису, в редких случаях - кому-либо из его заместителей, а затем передавались по назначению. Известно, что командование специальной эскадрильи ВВС «Ровель», дислоцировавшейся в Стаакене, уже в 1937 году приступило к разведке территории СССР с помощью замаскированных под транспортные самолеты «Хейн-кель-111».
Воздушная разведка Германии перед началом войны
Представление об интенсивности воздушной разведки дают следующие обобщенные данные: с октября 1939 по 22 июня 1941 года немецкие самолеты более 500 раз вторгались в воздушное пространство Советского Союза. Известны многие случаи, когда самолеты гражданской авиации, летавшие по трассе Берлин - Москва на основании соглашений между Аэрофлотом и Люфтганзой, часто преднамеренно сбивались с курса и оказывались над военными объектами. Недели за две до начала войны немцы облетывали и районы расположения советских войск. Каждый день фотографировали расположение наших дивизий, корпусов, армий, засекали нахождение военных радиопередатчиков, которые не были замаскированы.
За несколько месяцев до нападения фашистской Германии на СССР аэрофотосъемки советской территории проводились полным ходом. По сведениям, полученным нашей разведкой через агентуру от референта штаба германской авиации, немецкие самолеты совершали полеты на советскую сторону с аэродромов в Бухаресте, Кенигсберге и Киркенесе (Северная Норвегия) и производили фотографирование с высоты 6 тысяч метров. Только за период с 1 по 19 апреля 1941 года германские самолеты 43 раза нарушали государственную границу, совершая разведывательные полеты над нашей территорией на глубину 200 километров.
Как установил Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками, материалы, добываемые с помощью аэрофототехнической разведки, проводившейся в 1939 году, еще до начала вторжения гитлеровских войск в Польшу, были использованы в качестве ориентира при последующем планировании военных и диверсионных операций против СССР. Разведывательные полеты, совершавшиеся сначала над территорией Польши, затем Советского Союза (до Чернигова) и стран Юго-Восточной Европы, некоторое время спустя были перенесены на Ленинград, к которому, как объекту воздушного шпионажа, было приковано основное внимание. Из архивных документов известно, что 13 февраля 1940 года у генерала Йодля в штабе оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта был заслушан доклад Канариса «О новых результатах воздушной разведки против СССл, полученных специальной эскадрильей «Ровель». С этого времени масштабы воздушного шпионажа резко возросли. Главной его задачей являлось получение сведений, необходимых для составления географических карт СССР. При этом особое внимание уделялось морским военным базам и другим важным в стратегическом отношении объектам (например, Шосткинскому пороховому заводу) и, особенно, центрам нефтедобычи, нефтеперегонным заводам, нефтепроводам. Определялись также будущие объекты для нанесения бомбовых ударов.
Важным каналом получения шпионских сведений об СССР и его вооруженных силах был носивший регулярный характер обмен информацией с разведками союзных гитлеровской Германии стран - Японии, Италии, Финляндии, Венгрии, Румынии и Болгарии. Кроме того, абвер поддерживал рабочие контакты со службами военной разведки сопредельных Советскому Союзу стран - Польши, Литвы, Латвии и Эстонии. Шелленберг даже ставил перед собой в перспективе задачу развивать секретные службы дружественных Германии стран и сплотить их в некое «разведывательное сообщество», которое работало бы на один общий центр и снабжало бы необходимыми сведениями входящие в него страны (цель, которая в общих чертах была достигнута после войны в НАТО в форме неофициального сотрудничества различных секретных служб под эгидой ЦРУ).
Дания, например, в секретной службе которой Шелленбергу при поддержке руководства местной национал-социалистской партии удалось занять ведущее положение и где имелся уже неплохой «оперативный задел», была «использована в качестве „предполья“ в разведывательной работе против Англии и России». По словам Шелленберга, ему удалось проникнуть в разведывательную сеть советской разведки. В результате, пишет он, спустя некоторое время установилась хорошо налаженная связь с Россией, и мы стали получать важную информацию политического характера.
Чем шире развертывалась подготовка к вторжению в СССР, тем энергичнее Канарис старался включить в разведывательную деятельность своих союзников и сателлитов гитлеровской Германии, привести в действие их агентуру. По линии абвера центрам нацистской военной разведки в странах Юго-Восточной Европы предписано было усилить работу против Советского Союза. С разведкой хортистской Венгрии абвер издавна поддерживал самые тесные контакты. По свидетельству П. Леверкюна, результаты действий на Балканах венгерской разведывательной службы составляли ценное дополнение работы абвера. В Будапеште постоянно находился офицер связи абвера, который осуществлял обмен добываемой информацией. Имелось там и представительство СД в составе шести человек, возглавляемое Хеттлем. Их обязанность заключалась в том, чтобы поддерживать связь с венгерской секретной службой и немецким национальным меньшинством, служившим источником рекрутирования агентуры. Представительство располагало практически неограниченными средствами в марках для оплаты услуг агентов. Сперва оно было ориентировано на решение политических задач, но с началом войны его деятельность все больше приобретала военную направленность. В январе 1940 года Канарис приступил к организации мощного центра абвера в Софии, чтобы превратить Болгарию в один из опорных пунктов своей агентурной сети. Столь же тесными были контакты с румынской разведкой. С согласия шефа румынской разведки Моруцова и при содействии нефтяных фирм, находившихся в зависимости от немецкого капитала, на территорию Румынии в нефтяные районы были направлены люди абвера. Разведчики выступали под прикрытием служащих фирм - «горных мастеров», а солдаты диверсионного полка «Бранденбург» - местных охранников. Таким образом, абверу удалось обосноваться в нефтяном сердце Румынии, и отсюда он стал раскидывать свои шпионские сети дальше на восток.
Нацистские службы «тотального шпионажа» в борьбе против СССР еще в годы, предшествовавшие войне, имели союзника в лице разведки милитаристской Японии, правящие круги которой также строили далеко идущие планы в отношении нашей страны, практическую реализацию которых они связывали со взятием немцами Москвы. И хотя между Германией и Японией никогда не было совместных военных планов, каждая из них проводила собственную политику агрессий, пытаясь порой извлечь выгоду за счет другой, тем не менее обе страны были заинтересованы в партнерстве и сотрудничестве между собой и потому на разведывательном поприще выступали единым фронтом . Об этом, в частности, красноречиво свидетельствует деятельность в те годы военного атташе Японии в Берлине генерала Осимы. Известно, что он обеспечивал координацию действий резидентур японской разведки в европейских странах, где завязал довольно тесные связи в политических и деловых кругах и поддерживал контакты с руководителями СД и абвера . Через него осуществлялся регулярный обмен разведывательными данными об СССР. Осима держал своего союзника в курсе конкретных мероприятий японской разведки в отношении нашей страны и, в свою очередь, был осведомлен о тайных операциях, затеваемых против нее фашистской Германией. При необходимости он предоставлял имевшиеся в его распоряжении агентурные и иные оперативные возможности и на взаимных началах охотно снабжал разведывательной информацией . Другой ключевой фигурой японской разведки в Европе был японский посланник в Стокгольме Онодеры.
В планах абвера и СД, направленных против Советского Союза, важное место, по понятным причинам, отводилось сопредельным ему государствам - Прибалтике, Финляндии, Польше.
Особый интерес нацисты проявляли к Эстонии, рассматривая ее как сугубо «нейтральную» страну, территория которой могла служить, удобным плацдармом для развертывания разведывательных операций против СССР. Этому в решающей степени способствовало то обстоятельство, что уже во второй половине 1935 года, после того как в штабе эстонской армии одержала верх группа профашистски настроенных офицеров во главе с полковником Маазингом, начальником разведывательного отдела генерального штаба, произошла полная переориентация военного командования страны на гитлеровскую Германию. Весной 1936 года Маазинг, а вслед за ним начальник штаба армии генерал Рээк охотно приняли приглашение руководителей вермахта посетить Берлин. Во время пребывания там они завязали деловые отношения с Канарисом и его ближайшими помощниками. Была достигнута договоренность о взаимной информации по разведывательной линии. Немцы взяли на себя обязательство оснастить эстонскую разведку оперативно-техническими средствами. Как выяснилось потом, именно тогда абвер заручился официальным согласием Рээка и Маазинга на использование территории Эстонии для работы против СССР. В распоряжении эстонской разведки были предоставлены фотоаппаратура для производства с маяков Финского залива снимков военных кораблей, а также устройства радиоперехвата, которые были установлены затем вдоль всей советско-эстонской границы. Для оказания технической помощи в Таллинн были направлены специалисты отдела дешифровки главного командования вермахта.
Результаты этих переговоров главнокомандующий эстонской буржуазной армии генерал Лайдонер оценивал так: «Нас главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и о происходящих там перемещениях. Все эти сведения, поскольку они имелись у них, немцы охотно сообщали нам. Что касается нашего разведывательного отдела, то он снабжал немцев всеми данными, которыми мы располагали относительно советского тыла и внутреннего положения в СССл.
Генерал Пикенброк, один из ближайших помощников Канариса, на допросе 25 февраля 1946 года, в частности, показал: «Разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно наведывался в Берлин, а наши представители по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал там капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт. Перед вступлением в Эстонию советских войск нами заблаговременно была оставлена там многочисленная агентура, с которой мы поддерживали регулярную связь и через которую получали интересовавшую нас информацию. Когда там возникла Советская власть, наши агенты активизировали свою деятельность и до самого момента оккупации страны снабжали нас необходимыми сведениями, содействуя тем самым в значительной мере успеху германских войск. Некоторое время Эстония и Финляндия являлись основными источниками разведывательной информации о советских вооруженных силах».
В апреле 1939 года в Германию, широко отмечавшую день рождения Гитлера, был вновь приглашен генерал Рээк, визит которого, как и рассчитывали в Берлине, должен был способствовать углублению взаимодействия между немецкой и эстонской службами военной разведки. При содействии последней абверу удалось осуществить в 1939 и 1940 годах заброску в СССР нескольких групп шпионов и диверсантов. Все это время вдоль советско-эстонской границы функционировали четыре радиостанции, осуществлявшие перехват радиограмм, и одновременно из разных точек велось слежение за работой радиостанций на территории СССР. Добываемые таким путем сведения передавались абверу, от которого у эстонской разведки не существовало никаких секретов, особенно что касалось Советского Союза.
Страны Прибалтики в разведке против СССР
Регулярно раз в год в Эстонию для обмена информацией выезжали руководители абвера. Главы разведывательных служб этих стран в свою очередь ежегодно посещали Берлин. Таким образом, обмен накопленной секретной информацией происходил каждое полугодие. Кроме того, с обеих сторон периодически направлялись специальные курьеры, когда требовалось срочно доставить в центр нужные сведения; иногда для этой цели уполномочивались военные атташе при эстонском и немецком посольствах. Информация, передаваемая эстонской разведкой, преимущественно содержала данные о состоянии вооруженных сил и военно-промышленного потенциала Советского Союза.
В архивах абвера сохранились материалы о пребывании в Эстонии Канариса и Пикенброка в 1937, 1938 и в июне 1939 года. Во всех случаях эти поездки были вызваны необходимостью улучшения координации действий против СССР и обмена разведывательной информацией. Вот что пишет уже упоминавшийся выше генерал Лайдонер: «Начальник немецкой разведки Канарис посетил Эстонию в первый раз в 1936 году. После этого он наведывался сюда дважды или трижды. Я принимал его лично. Переговоры по вопросам разведывательной работы велись с ним руководителем штаба армии и начальником 2-го отдела. Тогда было установлено более конкретно, какие сведения требовались для обеих стран и что мы можем дать друг другу. Последний раз Канарис посетил Эстонию в июне 1939 года. Речь шла главным образом о разведывательной деятельности. С Канарисом я довольно подробно разговаривал о нашей позиции в случае столкновения между Германией и Англией и между Германией и СССР. Он интересовался вопросом, много ли Советскому Союзу потребуется времени для полной мобилизации своих вооруженных сил и каково состояние его транспортных средств (железнодорожного, автомобильного и дорожного)» . В этот приезд вместе с Канарисом и Пикенброком находился начальник отдела абвер III Франс Бентивеньи, поездка которого была связана с проверкой работы подчиненной ему группы, осуществлявшей в Таллинне закордонные мероприятия по контрразведывательной линии. Чтобы избежать «неумелого вмешательства» гестапо в дела контрразведки абвера, по настоянию Канариса между ним и Гейдрихом было достигнуто соглашение о том, что во всех случаях, когда полиция безопасности будет проводить какие-либо мероприятия на эстонской территории, предварительно должен быть поставлен в известность абвер. Со своей стороны Гейдрих выдвинул требование - СД должна иметь в Эстонии самостоятельную резидентуру. Понимая, что в случае открытой ссоры с влиятельным шефом имперской службы безопасности абверу будет трудно рассчитывать на поддержку Гитлера, Канарис согласился «потесниться» и принял требование Гейдриха. Вместе в тем они условились, что все мероприятия СД в области вербовки агентуры в Эстонии и переброски ее в Советский Союз будут согласовываться с абвером. За абвером сохранялось право сосредоточения в своих руках и оценки всей разведывательной информации, касающейся Красной Армии и Военно-Морского Флота, которую нацисты получали через Эстонию, как, впрочем, и через другие страны Прибалтики и Финляндию. Канарис решительно возражал против попыток сотрудников СД действовать вместе с эстонскими фашистами в обход абвера и направлять в Берлин непроверенные сведения, которые нередко через Гиммлера поступали к Гитлеру.
Как явствует из доклада Лайдонера президенту Эстонии Пятсу, последний раз Канарис находился в Таллинне осенью 1939 года под чужим именем. В связи с этим встреча его с Лайдонером и Пятсом была обставлена по всем правилам конспирации.
В сохранившемся в архивах РСХА докладе управления Шелленберга сообщалось, что оперативная обстановка для разведывательной работы по линии СД в предвоенный период и в Эстонии, и в Латвии была аналогичной. Во главе резидентуры в каждой из этих стран стоял официальный сотрудник СД, находившийся на нелегальном положении. К нему стекалась вся собранная резидентурой информация, которую он переправлял в центр по почте с применением тайнописи, через курьеров на немецких морских судах или по каналам посольства. Практическая деятельность разведывательных резидентур СД в Прибалтийских государствах оценивалась Берлином положительно, особенно в части приобретения источников информации в политических кругах. Большую помощь СД оказывали проживавшие здесь выходцы из Германии. Но, как отмечалось в упомянутом выше докладе VI управления РСХА, «после вступления русских оперативные возможности СД претерпели серьезные изменения. Руководящие деятели страны сошли с политической арены, осложнилось и поддержание связи с ними. Возникла острая нужда в поиске новых каналов для передачи разведывательной информации в центр. Пересылать ее на судах стало невозможно, поскольку корабли тщательно обыскивались властями, а за членами команд, сходившими на берег, велось неослабное наблюдение. Пришлось отказаться также от пересылки сведений через свободный порт Мемель (ныне Клайпеда Литовской ССР. - Ред.) при помощи сухопутного сообщения. Рискованно было также использовать и симпатические чернила. Пришлось решительно взяться за прокладывание новых каналов связи, а также за поиск свежих источников информации». Резиденту СД в Эстонии, выступавшему в служебной переписке под кодовым номером 6513, все же удалось вступить в контакт с вновь завербованными агентами и задействовать старые источники информации. Поддержание регулярной связи со своей агентурой было весьма опасным делом, требовавшим исключительной осторожности и ловкости. Резидент 6513 тем не менее смог очень быстро разобраться в обстановке и, несмотря на все трудности, добыть нужные сведения. В январе 1940 года он получил дипломатический паспорт и стал работать под прикрытием референта германского посольства в Таллинне.
Что касается Финляндии, то, согласно архивным материалам вермахта, на ее территории активно действовала «Военная организация», условно называвшаяся «Бюро Целлариуса» (по имени его руководителя - немецкого военного разведчика Целлариуса). Она была создана абвером с согласия финских военных властей в середине 1939 года. Канарис и его ближайшие помощники Пикенброк и Бентивеньи начиная с 1936 года неоднократно встречались в Финляндии и Германии с начальником финской разведки полковником Свенсоном, а затем со сменившим его полковником Меландером. На этих встречах они обменивались разведывательной информацией и отрабатывали планы совместных действий против Советского Союза. «Бюро Целлариуса» постоянно держало в поле зрения Балтийский флот, войска Ленинградского военного округа, а также части, дислоцировавшиеся в Эстонии. Его активными помощниками в Хельсинки являлись Добровольский, в прошлом генерал царской армии, и бывшие царские офицеры Пушкарев, Алексеев, Соколов, Батуев, прибалтийские немцы Майснер, Мансдорф, эстонские буржуазные националисты Веллер, Кург, Хорн, Кристьян и другие. На территории Финляндии Целлариус располагал достаточно широкой агентурной сетью среди различных слоев населения страны, занимался вербовкой шпионов и диверсантов среди осевших там русских белоэмигрантов, бежавших из Эстонии националистов и прибалтийских немцев.
Пикенброк на допросе 25 февраля 1946 года дал подробные показания о деятельности «Бюро Целлариуса», сообщив, что капитан первого ранга Целлариус проводил разведывательную работу против Советского Союза под прикрытием германского посольства в Финляндии. «С финской разведкой, - заявил он, - у нас давно существовало тесное взаимодействие, еще до моего прихода в абвер в 1936 году. В порядке обмена разведывательными данными мы систематически получали от финнов сведения о дислокации и численности Красной Армии».
Как следует из показаний Пикенброка, впервые он посетил Хельсинки с Канарисом и начальником отдела абвер I штаба сухопутных сил «Ост» майором Штольцем в июне 1937 года. Совместно с представителями финской разведки они произвели сопоставление и обмен разведывательными сведениями о Советском Союзе. Одновременно передали финнам вопросник, которым те должны были руководствоваться в дальнейшем при сборе разведывательных сведений. Абвер интересовали прежде всего дислокация частей Красной Армии, объектов военной промышленности, в особенности в районе Ленинграда. Во время этого посещения они имели деловые встречи и беседы с германским послом в Финляндии фон Блюхером и зоенным атташе генерал-майором Россингом. В июне 1938 года Канарис и Пикенброк вновь посетили Финляндию. В этот свой приезд они были приняты финским военным министром, который выразил удовлетворение тем, как развивается сотрудничество Канариса с начальником финской разведки полковником Свенсоном. В третий раз они были в Финляндии в июне 1939 года. Начальником финской разведки в это время был Меландер. Переговоры протекали в тех же рамках, что и предыдущие. Заблаговременно проинформированная руководителями абвера о предстоящем нападении на Советский Союз финская военная разведка в начале июня 1941 года предоставила в их распоряжение имевшиеся у нее сведения в отношении Советского Союза. Тогда же абвер приступил с ведома местных властей к осуществлению операции «Эрна», связанной с заброской с территории Финляндии в прибалтийский регион эстонских контрреволюционеров в качестве шпионов, радиоагентов и диверсантов.
Последний раз Канарис и Пикенброк посетили Финляндию зимой 1941/42 года . Вместе с ними был начальник контрразведки (абвер III) Бентивеньи, выезжавший с целью инспектирования и оказания практической помощи «военной организации», а также для разрешения вопросов сотрудничества между этой организацией и финской разведкой. Совместно с Меландером они определили границы деятельности Целлариуса: он получил право самостоятельно вербовать агентуру на финской территории и перебрасывать ее через линию фронта. После завершения переговоров Канарис и Пикенброк в сопровождении Меландера отправились в город Миккели, в ставку маршала Маннергейма, выразившего желание лично встретиться с шефом германского абвера. К ним присоединился руководитель немецкой военной миссии в Финляндии генерал Эрфурт.
Сотрудничество с разведывательными службами союзных и оккупированных стран в борьбе против СССР, несомненно, приносило определенные плоды, но от него нацисты ждали большего.
Результаты деятельности немецкой разведки накануне Великой Отечественной войны
«Абвер накануне войны, - пишет О. Рейле, - оказался не в состоянии покрыть Советский Союз хорошо действующей разведывательной сетью из удачно расположенных секретных опорных пунктов в других странах - Турции, Афганистане, Японии или Финляндии» . Созданные еще в мирное время опорные пункты в нейтральных странах - «военные организации» были либо замаскированы под экономические фирмы, либо включены в немецкие миссии за границей. Когда началась война, Германия оказалась отрезанной от многих источников информации, и значение «военных организаций» весьма возросло. До середины 1941 года абвер вел систематическую работу на границе с СССР с целью создания своих опорных пунктов и насаждения агентуры. Вдоль германо-советской границы была развернута широкая сеть технических средств разведки, с помощью которых осуществлялся перехват переговоров, ведущихся по радио.
В связи с установкой Гитлера на всемерное развертывание деятельности всех секретных служб Германии против Советского Союза остро встал вопрос о координации, особенно после того, как между РСХА и генеральным штабом германских сухопутных войск было заключено соглашение о придании каждой армии специальных отрядов СД, называвшихся «айнзатцгруппами» и «айнзатцкомандо» .
В первой половине июня 1941 года Гейдрих и Канарис созвали совещание офицеров абвера и командиров частей полиции и СД («айнзатцгрупп» и «айнзатцкомандо») . На нем, кроме отдельных специальных докладов, были сделаны сообщения, в общих чертах освещавшие оперативные планы предстоящего вторжения в СССР. Сухопутные войска были представлены на этом совещании генерал-квартирмейстером, который, касаясь технической стороны сотрудничества секретных служб, опирался на проект приказа, выработанный по согласованию с шефом СД. Канарис и Гейдрих в своих выступлениях затронули вопросы взаимодействия, «чувства локтя» между частями полиции безопасности, СД и абвером. Спустя несколько дней после этого совещания оба они были приняты рейхсфюрером СС Гиммлером, чтобы обсудить предложенный ими план мероприятий по оказанию противодействия советской разведке.
Свидетельством размаха, который приняла деятельность служб «тотального шпионажа» против СССР накануне войны, могут служить такие обобщающие данные: только в 1940 году и первом квартале 1941 года в западных районах нашей страны было раскрыто 66 резидентур немецко-фашистской разведки и обезврежено более 1300 ее агентов.
В результате активизации служб «тотального шпионажа» объем собираемых ими сведений о Советском Союзе, требовавших анализа и соответствующей обработки, постоянно увеличивался, и разведывательная льность, как того и добивались нацисты, становилась все более всеобъемлющей. Возникла необходимость вовлечения в процесс изучения и оценки разведывательных материалов соответствующих научноисследовательских организаций. Один из таких институтов, широко используемых разведкой, располагавшийся в Ванцзее, представлял собой крупнейшее собрание различной советской литературы, в том числе справочной . Особая ценность этого уникального собрания заключалась в том, что оно содержало обширную подборку специальной литературы по всем отраслям науки и экономики, изданную на языке оригинала. Штат сотрудников, в который входили известные ученые из различных университетов, в том числе выходцы из России, возглавлял один профессор-советолог, грузин по происхождению. В распоряжение института передавалась добываемая разведкой обезличенная секретная информация, которую он должен был подвергнуть тщательному изучению и обобщению, используя имеющуюся справочную литературу, и вернуть в аппарат Шелленберга со своей экспертной оценкой и комментариями .
Другой научно-исследовательской организацией, также тесно сотрудничавшей с разведкой, был Институт геополитики. Он тщательно анализировал собранные сведения и совместно с абвером и управлением экономики и вооружений штаба верховного командования вермахта составлял на их базе различные обзоры и справочные материалы. О характере его интересов можно судить хотя бы по таким подготовленным им до нападения на Советский Союз документам: «Военно-географические данные о европейской части России», «Географические и этнографические сведения о Белоруссии», «Промышленность Советской России», «Железнодорожный транспорт СССл, «Балтийские страны (с планами городов)».
В рейхе в общей сложности было около 400 научно-исследовательских организаций, занимавшихся социально-политическими, экономическими, научно-техническими, географическими и прочими проблемами иностранных государств; все они, как правило, были укомплектованы специалистами высокой квалификации, знающими все аспекты соответствующих проблем, и субсидировались государством по свободному бюджету. Существовал порядок, согласно которому все запросы Гитлера - когда он, например, требовал сведений по какому-либо конкретному вопросу - рассылались нескольким различным организациям для исполнения. Однако подготавливаемые ими доклады и справки часто не удовлетворяли фюрера в силу их академичности. В ответ на полученное задание институты выдавали «набор общих положений, возможно верных, но несвоевременных и недостаточно четких».
Чтобы устранить раздробленность и разнобой в работе научно-исследовательских организаций, повысить их компетентность, а главное - отдачу, а также обеспечить должный контроль за качеством подготавливаемых ими заключений и экспертных оценок по материалам разведки, Шелленберг позже придет к выводу о необходимости создания в своем управлении автономной группы специалистов с высшим образованием. На основе предоставляемых в их распоряжение материалов, в частности по Советскому Союзу, и с привлечением соответствующих научно-исследовательских организаций эта группа наладит изучение сложных проблем и выработку на этой основе углубленных рекомендаций и прогнозов для политического и военного руководства страны.
Аналогичной работой был занят и «Отдел иностранных армий Востока» генерального штаба сухопутных войск. Он концентрировал идущие из всех разведывательных, а также других источников материалы и периодически составлял для высших военных инстанций «обзоры», в которых особое внимание обращалось на численный состав Красной Армии, моральное состояние войск, уровень командного состава, характер боевой подготовки и т. д.
Таковы место нацистских секретных служб в целом в военной машине гитлеровской Германии и размах их участия в подготовке агрессии против СССР, в разведывательном обеспечении будущих наступательных операций.
Период оккупации фашистами города Сталино — с 20 октября 1941 года по 8 сентября 1943 года — является одной из самых трагических страниц истории современного Донецка. Тогда нацистами было уничтожено более 30 тыс. мирных жителей и подпольщиков, были расстреляны и умерли в лагерях для военнопленных на территории города примерно столько же солдат Красной Армии, практически полностью была разрушена промышленность столицы Донбасса.
Чтобы понимать, как действовали оккупационные власти в нашем городе, необходима информация, позволяющая более точно оценить нанесенный врагом ущерб. Документов того страшного периода сохранилось не так уж и много. Только совсем недавно начали появляться новые данные, почти семь десятилетий хранившиеся в самых засекреченных архивах спецслужб.
Общая информация о немецкой военной разведке
В этой статье мы публикуем с некоторыми авторскими дополнениями текст документа, долгие годы находившегося на секретном хранении в Центральном архиве сначала Комитета госбезопасности СССР, а затем ФСБ России и только в 2007 году опубликованного в книге «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. Том 5».
Речь идет об ориентировке Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта о деятельности органов германской военной разведки и контрразведки на юге советско-германского фронта. 25 февраля 1944 года ее подписали зам. начальника Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта полковник Проскуряков и зам. начальника 2-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 3-го Украинского фронта майор Дидусь.
«Разведывательную и контрразведывательную работу, организацию диверсий, саботажа и иной подрывной деятельности в тылу Красной Армии, а также обработку добытых сведений о политическом и экономическом состоянии нашего тыла ведет абвер — германский военный разведывательный и контрразведывательной орган.
Абвер подразделяется на три основные части: абвер-1 — разведка, абвер-2 — организация подрывной деятельности (диверсии, террор, восстания) и разложение войск противника, абвер-3 — контрразведывательная работа в частях германской армии на временно оккупированной немцами территории и проникновение в разведывательные органы противника.
Абвер на фронте имеет свои периферийные органы. Армейским группировкам придаются абверкоманды (разведывательные, диверсионные, контрразведывательные), армиям и армейским корпусам — абвергруппы. Номера команд и групп абвер-1, абвер-2 и абвер-3 соответственно начинаются на 1, 2, 3. На юге советско-германского фронта (исключая Крым и Черноморское побережье) при армейской группе «Зюйд» («Юг») действуют следующие органы абвера: абверкоманда-101, абверкоманда-102, абверкоманда-103 ».
Предположительно в 1942 году начальник военной разведки вермахта адмирал Канарис (в черном плаще) побывал с визитом в Сталино.
Корреспондент «ДН» прошелся по указанным в донесении «Смерша» адресам в нашем городе, и после этого можно было бы добавить в документ, что абвергруппы располагались вблизи лагерей для военнопленных солдат Красной Армии. Судите сами…
Абвергруппа-101 (разведка)
«В 1943 году абвергруппа размещалась в городе Сталино в поселке шахты №9 «Капитальная» и занимала помещение поликлиники — пять зданий. Два из них использовались как казармы для перебежчиков и военнопленных (до 100 человек), содержавшихся при разведоргане и являвшихся базой для вербовки агентуры. Путем допросов перебежчиков и военнопленных собирались разведсведения о Красной Армии и состоянии нашего тыла.
Для этой же цели в наш тыл забрасывалась агентура, которая готовилась на созданных при группе разведкурсах. На курсах обучались одновременно до 20 агентов, завербованных из числа преступного элемента в лагерях военнопленных… Кроме разведывательной работы группа вела активную борьбу с партизанским движением, формируя для этого карательные отряды из числа враждебно настроенных к Советской власти военнопленных и гражданских лиц…
Главный агент группы Пушкин — уроженец Одессы, бывший граф, белоэмигрант Александр Сергеевич Малишевский. В марте 1943 года группа была на переформировании в городе Вороновица Винницкой области (там, в 20 км от Винницы, находилась штаб-квартира Рейнгарда Гелена — начальника разведывательного отдела «Иностранные армии Востока» Генерального штаба Сухопутных войск вермахта. Там же одно время располагалась и секретная супергруппа, которую возглавлял знаменитый фашистский диверсант Отто Скорцени. — Прим. автора ). После прибытия из Вороновицы в Сталино группа имела оперативные подразделения в Таганроге, Алчевске. Агентура авбергруппы-101для обратного перехода на сторону немцев снабжалась паролем «Айнс-це-Пушкин ».
Здесь надо отметить, что члены всем известной в Донецке подпольной организации Матекина, Скоблова и Орлова были отчаянно смелыми людьми, ведь они боролись с оккупантами как раз в том районе, где и располагалась абвергруппа-101. Понятное дело, что фашисты хотели сохранить своих агентов в секрете и очень рьяно боролись с подпольем. Вероятно, это было одним из факторов, повлиявших на судьбы наших мужественных борцов с нацистами, многие из которых были схвачены и затем расстреляны или сброшены в шурф шахты №4/4-бис на Калиновке.
Сегодня на месте, где находилась поликлиника поселка шахты №9 «Капитальная», уже нет никаких следов, напоминающих о ней. Даже не каждый из старожилов может о ней вспомнить. По-видимому, здание снесли еще в начале 50-х годов прошлого века. Некоторые из жителей поселка, которые приехали в эту местность в 1955 году и строили свои личные дома, только припомнили, что на месте поликлиники в то время лежали кучи разбитого кирпича.
Этот шахтерский поселок очень интересен для любителей истории. Здесь спокойно можно окунуться в 50-е годы прошлого века и даже в дореволюционный период. На улицах Орлова, Заветной, Блюхера сохранилось еще много домов постройки начала ХХ века. Крыши их до сих пор покрыты черепицей еще с ятями. Попадаются изделия предприятий с клеймами «Б.М.» из Авдеевки, «С. Малашко» из Очеретино и «С. Ващинкины» из Петропавловки.
(например производства завода Ващинкиных из Петропавловки Павлоградского уезда) часто встречается на крышах жилых домов поселка шахты 9 Капитальная в современном Донецке
Абвергруппа-201 (полевая почта №08959)
«Придана 6-й немецкой армии, подчинена абверкоманде-201. Группа занимается переброской в наш тыл диверсантов, разведкой переднего края нашей обороны и захватом языков. Агентам-диверсантам также поручается проводить разложенческую работу среди военнослужащих Красной Армии и местного населения.
В 1943 году до отступления из Донбасса авбергруппа-201 дислоцировалась в Сталино на 13-й линии в домах №№105, 107, 108, 111, 112, 113, на Ларинке (заводской район города) и Петровке (шахтерский район города). Начальник абвергруппы — капитан немецкой армии Шлегель ».
Сейчас на месте зданий, в которых фашисты готовили диверсантов, стоят многоэтажки, но на бывшей 13-й линии (современная улица Трамвайная) еще сохранилось несколько домов довоенной постройки, аналогичных тем, в которых размещалась абвергруппа-201.
Абвергруппа-304 (контрразведывательная деятельность)
«Подчинена абверкоманде-305 и придана 6-й армии. Раньше находилась в Харькове (дальше идет пропуск в документе). С 15 февраля до начала сентября 1943 года группа дислоцировалась в Сталино на 5-й Александровке в домах №№14, 25, 26, 28, 29, 32, 33, 35, 37, 39, 40. Из Сталино группа передислоцировалсь в село Покровское, затем в село Ромеяки (район Чаплино) Запорожской области.
Основная задача абвергруппы-304 — борьба с советской агентурой, партизанами. Для этого группа имеет агентурную сеть из числа перевербованных, задержанных или явившихся с повинной разведчиков и партизан и из числа антисоветски настроенных местных жителей…
Агентов из числа бывших разведчиков и партизан группа использует как опознавателей и для внедрения в наши разведывательные и контрразведывательные органы, партизанские отряды и штабы партизанского движения. Таким образом, агентура группы перебрасывается в наш тыл только в контрразведывательных целях, зачастую под видом возращающихся из тыла противника по выполнению задачи.
По разрешению вышестоящих органов группа имеет право перевербовывать разведчиков-радистов, проводить радиоигры и радиодезинформацию (дальше снова пропуск в документе). Помимо всего этого абвергруппа имеет и свою агентуру в лагерях военнопленных для выявления разведчиков, командиров и политработников Красной Армии ».
Напомним, что совсем рядом — возле бывшего ДК им. Ленина (ныне Дворец металлургов) — находился печально знаменитый лагерь для военнопленных советских солдат. По официальным архивным данным 60-х годов прошлого века, в нем погибло от 11 до 13 тыс. человек.
Абвергруппа располагалась в домах еще дореволюционной постройки.
Как сообщили корреспонденту «ДН» нынешние жители 5-й Александровки, что находится в Ленинском районе Донецка, в одноэтажном кирпичном доме №14 был общий двор на пять семей. Они проживали там до сноса здания в середине 70-х годов прошлого века, затем им дали квартиры в многоэтажках в новых микрорайонах. Дома №№26 и 28 перестроены, но основные элементы дореволюционной постройки еще просматриваются. Другие дома по виду уже послевоенные.
Интересную легенду рассказывают жители 5-й Александровки о доме №9 (сегодня там сохранились только остатки одной стены с крыльцом, хотя видно, что он был добротным и сделан из хорошего кирпича). Люди говорят, что якобы там жил то ли пивовар из Юзовки, то ли бухгалтер юзовского завода. Все может быть…
Послесловие
Кто-то из читателей может спросить: а есть ли необходимость точно знать, что делала разведка вермахта в Сталино и в каких местах располагались ее подразделения? Всем известно, что советская контрразведка по всем параметрам переиграла немецкий абвер. Так, из 150 разведывательных и диверсионных групп, подготовленных с октября 1942 года по сентябрь 1943 года абверкомандой-104, обратно вернулись только две, принесшие незначительную информацию. Остальные агенты либо были выловлены «Смершем», либо сразу после выброски сами явились в НКВД.
Однако как автор статьи я считаю, что любая информация того времени очень важна, ведь благодаря ей профессиональные историки могут найти новые документы, которые помогут установить судьбу или расскажут о трагической доле тысяч невинных жертв. И надо признать, что дело это будет нелегким и очень трудным. Ведь в том же некогда секретном документе есть упоминание, что параллельно с органами абвера разведывательную и подрывную деятельность вела также служба безопасности СД при имперском руководителе СС Гиммлере.
Именно ее зондеркоманда №6 проводила массовые казни жителей города Сталино.
Об этом имеется очень мало достоверной информации не только в наших архивах, но и зарубежных. Но это уже другая история, которая еще ждет своих исследователей…
