"Вишневый сад": анализ чеховской пьесы
Вспомним чеховские рассказы. Лирический настрой, пронзительная грусть и смех... Таковы и его пьесы - пьесы необычные, а тем более казавшиеся странными чеховским современникам. Но именно в них ярче и глубже всего проявилась “акварельность” чеховских красок, его проникновенный лиризм, его пронзающая точность и откровенность.
Драматургия Чехова имеет несколько планов, и то, что говорят герои - отнюдь не то, что скрывает за их репликами сам автор. А то, что он скрывает, может быть, вовсе не то, что он хотел бы донести до зрителя...
От этой многоплановости - сложности с определением жанра. Например, пьесу
Как известно с самого начала, имение обречено; обречены и герои - Раневская, Гаев, Аня и Варя - им не на что жить, не на что надеяться. Предлагаемый Лопахиным выход для них невозможен. Все для них символизирует прошлое, какую-то давнюю, прекрасную жизнь, когда все было легко и просто, и даже умели сушить вишню и возами отправлять в Москву... Но теперь сад состарился, урожайные годы редки, способ приготовления вишни забыт... Постоянное неблагополучие чувствуется за всеми словами и поступками героев... И даже надежды на будущее, высказанные одним из самых деятельных героев - Лопахиным - неубедительны. Неубедительны и слова Пети Трофимова: “Россия - наш сад”, “надо работать”. Ведь сам Трофимов - вечный студент, который никак не может приступить к какой-либо серьезной деятельности. Неблагополучие и в том, как развиваются отношения между героями (Лолахин и Варя любят друг друга, да почему-то не женятся), и в их разговорах. Каждый говорит о том, что его интересует в данный момент, и нс слушает других. Героям Чехова свойственна трагическая “глухота”, поэтому в диалогах мешается важное и мелкое, трагическое и глупое.
Ведь в “Вишневом саде”, как и в человеческой жизни, перемешаны обстоятельства трагические (материальные трудности, неспособность героев к действию), драматические (жизнь любого из героев) и комические (например, падение Пети Трофимова с лестницы в самый напряженный момент). Везде виден разлад, даже в том, что слуги ведут себя, как господа. Фирс говорит, сравнивая прошлое и настоящее, что “все враздробь”. Существование этого человека словно бы напоминает молодым, что жизнь началась давно, еще до них. Характерно и то, что его забывают в имении...
И знаменитый “звук лопнувшей струны” - это тоже символ. Если натянутая струна - готовность, решительность, действенность, то лопнувшая струна - конец. Правда, есть еще неясная надежда, ведь повезло же соседнему помещику Симеонову-Пищику: он не лучше других, а у него то глину нашли, то прошла железная дорога...
Жизнь и грустна, и весела. Она трагична, непредсказуема, - об этом и говорит Чехов в своих пьесах. И поэтому так трудно определить их жанр - ведь автор одновременно показывает все стороны нашей жизни...
Урок 4,5. “Скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь”. Анализ пьесы «Вишневый сад». Обобщение
Ход сдвоенного урока
I. Комедия «Вишневый сад», завершающая трилогию, может рассматриваться как завещание писателя, его последнее слово.
1. Сообщение ученика. История создания пьесы, восприятие её современниками (К. Станиславский, В. Немирович-Данченко, М. Горький, В.Мейерхольд).
2. Чтение I действия.
Работа по домашнему заданию.
Итоги домашнего задания.
В оценке сюжета важно обратить внимание на характерное для пьес отсутствие фабулы; настроение героев, их одиночество, разъединенность определяют развитие сюжета. Они предлагают массу проектов для спасения вишнёвого сада, но решительно неспособны действовать.
Мотивы времени, воспоминаний, незадающейся судьбы, проблема счастья так же являются ведущими в «Вишневом саде», как и в предыдущих пьесах, но теперь они играют определяющую роль, полностью подчиняя себе героев. Мотивы “купли – продажи”, “отъезда – пребывания” в доме открывают и завершают действие пьесы. Обратим внимание учеников на то, что мотив смерти здесь звучит более настойчиво.
Расстановка героев усложняется. В I действии перед нами новые, но легко узнаваемые герои. Они сильно постарели, обрели способность трезво смотреть на мир, но расстаться с иллюзиями не хотят.
Раневская знает, что дом нужно продать, но надеется на помощь Лопахина, просит Петю: «Спасите меня, Петя!” Гаев прекрасно понимает всю безвыходность ситуации, но старательно отгораживается от мира реальности, от мыслей о смерти абсурдной фразой”Кого?” Он абсолютно беспомощен. Пародией на этих героев становится Епиходов, который никак не может решить, жить ему или застрелиться. Он адаптировался в мире абсурда (этим объясняется его кличка:”22 несчастья”). Он же превращает в фарс трагедию Войницкого («Дядя Ваня») и доводит до логического завершения сюжетную линию, связанную с идеей самоубийства. Не менее беспомощным выглядит “молодое поколение” в пьесе: Аня наивна, полна иллюзий(верный признак несостоятельности героя в мире Чехова). Образ Пети наглядно иллюстрирует идею деградации героя-идеалиста (в предыдущих пьесах это Астров и Вершинин). Он “вечный студент”, “облезлый барин”, ничем не занят, говорит – и то некстати. Петя совершенно не принимает реального мира, истины для него не существует, поэтому его монологи так неубедительны. Он “выше любви”. Здесь звучит явная ирония автора, подчеркнутая сценически (в III действии в сцене бала он падает с лестницы и все смеются над ним). “Чистюлькой “называет его Любовь Андреевна. Самым здравомыслящим, на первый взгляд, выглядит Ермолай Лопахин. Человек дела, он встает в пятом часу утра, не может жить без дела. Его дед был крепостным у Раневской, а Ермолай теперь богат. Именно он разбивает иллюзии Раневской и Гаева. Но он же покупает дом, который является средоточием иллюзий; он не может устроить своё собственное счастье; Лопахин живет во власти воспоминаний, прошлого.
3. Таким образом, главным героем в пьесе становится дом – “вишнёвый сад”.
Давайте подумаем над вопросом, почему в применении к комедии “Вишнёвый сад” уместнее говорить о хронотопе дома, в то время как в отношении к первым двум пьесам трилогии правильнее говорить об образе дома?
Вспомним, что такое хронотоп?
Хронотоп – пространственно-временная организация образа.
Работа с ремарками пьесы. Проследим, как создается в пьесе образ времени и пространства.Действие “вишнёвый сад” – дом.
I. “Комната, которая до сих пор называется детскою…Рассвет, скоро взойдёт солнце. Уже май, цветут вишнёвые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты”.
II. “Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка.., большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами… В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишнёвый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце”.
III. “Гостиная…в передней играет еврейский оркестр…Вечер. Все танцуют”. В конце действия: “В зале и гостиной нет никого, кроме Любови Андреевны, которая сидит и …горько плачет. Тихо играет музыка”.
IV. “Декорация первого акта. Нет ни занавесей на окнах, ни картин, осталось немного мебели, которая сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота…Налево дверь открыта…” В конце действия: “Сцена пуста. Слышно, как на ключ запирают все двери, как потом отъезжают экипажи”.
Итоги наблюдений.
В первом действии события не выходят за рамки комнаты, которая “до сих пор называется детскою”. Ощущение замкнутого пространства достигается упоминанием о закрытых окнах. Автор подчеркивает несвободу героев, их зависимость от прошлого. Это находит отражение и в “одах” Гаева столетнему “шкапу”, и в восторгах Любови Андреевны при виде детской. Темы разговоров героев связаны с прошлым. О главном – продаже сада – они говорят мимоходом.
Во втором действии на сцене – поле (безграничное пространство). Символичными становятся образы давно заброшенной часовенки и камней, которые когда-то были могильными плитами. С ними в пьесу входит мотив не только смерти, но и преодоления героями прошлого, воспоминаний. Образ иного, реального пространства включён обозначением на горизонте большого города. Этот мир чужд героям, они его боятся (сцена с прохожим), но разрушительное воздействие города на вишнёвый сад неизбежно – нельзя убежать от действительности. Чехов подчёркивает эту мысль звуковой инструментовкой сцены: в тишине “вдруг раздаётся отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный”.
III действие – кульминация, как в развитии внешнего конфликта (сад продан), так и внутреннего. Мы вновь оказываемся в доме, в гостиной, где происходит абсолютно абсурдное действо: бал. “И музыканты пришли некстати, и бал мы затеяли некстати” (Раневская). Трагизм ситуации преодолевается приемом карнавализации действительности, трагедия соединяется с фарсом: Шарлотта показывает свои бесконечные фокусы, Петя падает с лестницы, играют на бильярде, все танцуют. Непонимание, разобщённость героев достигают своего апогея.
Работа с текстом. Прочитаем монолог Лопахина, завершающий III действие, проследим по авторским ремаркам за изменениями в психологическом состоянии героя.
“Новый помещик, владелец вишнёвого сада” не чувствует себя счастливым. “Скорее бы изменилась наша нескладная, несчастливая жизнь”, - “со слезами” произносит Лопахин. Любовь Андреевна горько плачет, “в зале и гостиной нет никого”.
Образ пустого дома доминирует в IV действии. Порядок, мир в нём нарушены. Мы вновь, как и в I действии, в детской (кольцевая композиция). Но теперь во всем чувствуется пустота. Бывшие хозяева покидают дом. Двери запирают на ключ, забывая о Фирсе. Пьеса заканчивается тем, что вновь слышится “отдалённый звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный”. И в тишине “слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву”.
В чём смысл последней сцены пьесы?
Дом продан. Героев больше ничего не связывает, иллюзии потеряны.
Фирс – олицетворение этики и долга – заперт в доме. С “этическим” покончено.
XIX век завершен. Наступает XX, “железный” век. “Бездомье становится судьбой мира”. (Мартин Хайдеггер).
Что же тогда обретают герои Чехова?
Если не счастье, то свободу… Значит, именно свобода в мире Чехова является важнейшей категорией, смыслом человеческого бытия.
II. Обобщение.
Что же позволяет объединить пьесы А. Чехова «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишнёвый сад» в трилогию?
Предлагаем ребятам самостоятельно обобщить материал уроков.
Итог работы.
Определим критерии этой общности.
1. В каждой пьесе герой находится в конфликте с окружающим миром; каждый также испытывает внутренний разлад. Таким образом, конфликт приобретает тотальный характер – его носители практически все лица. Для героев характерно ожидание перемен.
2. Проблемы счастья и времени становятся ведущими в трилогии.
У всех героев:
счастье в прошлом,
несчастье в настоящем,
надежды на счастье в будущем.
3. Образ дома (“дворянского гнезда”) – центральный во всех трёх пьесах.
В доме воплощается представление героев о счастье – он хранит память о прошлом, свидетельствует о неблагополучии настоящего; его сохранение или потеря внушают надежды на будущее.
Таким образом, мотивы “купли-продажи” дома, “отъезда-пребывания” в нём становятся смысло- и сюжетоорганизующими в пьесах.
4. В пьесах происходит деградация героя-идеалиста.
В «Дяде Ване» – это доктор Астров;
в «Трёх сёстрах» – полковник Вершинин;
в «Вишнёвом саде» – студент Трофимов.
Работа по рядам. Назовите их “положительные программы”. Что их объединяет?
Ответ: Идея работы и счастья в будущем.
5. Герои находится в ситуации выбора своей дальнейшей судьбы.
Практически каждый ощущает ситуацию распада мира в большей или меньшей степени. В «Дяде Ване» - это, прежде всего, Дядя Ваня; в «Трёх сёстрах» – сёстры Ольга, Маша и Ирина Прозоровы; в «Вишнёвом саде» – Раневская.
Есть в пьесах и пародия на них: Телегин, Чебутыкин, Епиходов и Шарлотта.
Можно проследить и другие параллели между героями пьес:
Марина – Анфиса;
Ферапонт – Фирс;
Телегин – Епиходов;
Солёный – Яша;
Серебряков – Прозоров.
Здесь налицо и внешнее сходство:
религиозность, глухота, неудавшееся профессорство и так далее.
Такая общность конфликта, сюжета, системы образов позволяет ввести понятие метасюжета.
Метасюжет – сюжет, объединяющий все сюжетные линии отдельных произведений, выстраивающий их как художественное целое.
Именно ситуация выбора, в которой находятся герои, определяет метасюжет трилогии. Герои должны:
либо открыться, довериться миру абсурда, отказавшись от привычных норм и ценностей;
либо продолжать множить иллюзии, влача неистинное существование, уповая на будущее.
Финал трилогии открыт, ответов на вопрсы, поставленные в пьесах Чеховым, мы не найдём, ибо не в этом задача искусства, по мнению драматурга. Сейчас, в начале XXI века, мы задаём себе вопросы о смысле бытия, которые так тревожили А. П. Чехова, и замечательно то, что каждый имеет возможность дать свой ответ, сделать свой выбор…
Общее описание комедии.
Данная лирическая комедия, как называет её сам Чехов, направлена на раскрытие социальной темы о гибели старых дворянских усадеб. Действие комедии происходит в имении Л. А. Раневской, помещицы и завязано на том, что из-за долгов обитателям приходится продавать так любимый всеми вишневый сад. Перед нами дворянство в состоянии упадка. Раневская и Гаев (её брат) - люди непрактичные и не умеющие хозяйничать. Являясь людьми слабохарактерными, они резко меняют свое настроение, с легкостью проливают слезы по пустяковому поводу, охотно пустословят и устраивают роскошные праздники накануне своего разорения. В пьесе Чехов показывает и людей нового поколения, возможно, за ними будущее. Это Аня Раневская и Петя Трофимов (бывший учитель погибшего сына Раневской Гриши). Новые люди должны быть сильными борцами за грядущее счастье. Правда, Трофимова отнести к числу таких людей трудно: он “недотепа”, не слишком силен и, по-моему, недостаточно умен для великой борьбы. Надежда - на юную Аню. “Мы насадим новый сад, роскошнее этого...” - верит она, и в этой вере - единственный в пьесе вариант счастливого для России развития ситуации.
1) Форма : а) проблемная часть (предметное начало), мир художественного произведения: Главные герои (образы) : помещица Раневская Любовь Андреевна, её дочери Аня и Варя, её брат Гаев Леонид Андреевич, купец Лопахин Ермолай Алексеевич, студент Трофимов Петр Сергеевич, помещик Симеонов-Пищик Борис Борисович, гувернантка Шарлотта Ивановна, конторщик Епиходов Семен Пантелеевич, горничная Дуняша, лакей Фирс и Яша, а также несколько второстепенных героев (прохожий, начальник станции, почтовой чиновник, гости и прислуга). Кроме этого, мы выделяем «сад» как самостоятельного героя, он занимает своё место в системе образов пьесы. б) Структура (композиция) произведения, организация произведения на уровне макротекста: комедия состоит из четырёх действий. Все они переплетаются между собой сюжетно и хронологически, образуя единую картину событий. в) Художественная речь
Данное произведение является комедией, поэтому оно весьма эмоционально. Отмечаем, что текст пьесы полон историзмов и архаизмов, обозначающих предметы и явления из жизни людей начала 20-го века (лакей, дворяне, барин). Присутствует разговорная лексика и разговорные формы слов в репликах прислуги («Я-то хорош, какого дурака свалял!», «Очаровательная, все-таки сто восемьдесят рубликов я возьму у вас... Возьму...»), также многочисленны заимствования из французского и немецкого языков, прямая транслитерация и иностранные слова как таковые («Пардон!», «Ein, zwei, drei!», «В зале танцуют grand-rond»).
тема - это явление внешней и внутренней жизни человека, которое является предметом исследования художественного произведения. Исследуемое произведение политематическое , т.к. содержит больше одной темы.
По способу выражения темы делятся на: 1) эксплицитно выраженные: тема любви к родному дому («Детская, милая моя, прекрасная комната…», «О, сад мой!», «Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости»), тема семьи, любви к родственникам («Душечка моя приехала!», «ненаглядная дитюся моя», «Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала руками и не могу выпустить. Мама потом все ласкалась, плакала»), тема старости («Надоел ты, дед. Скорее бы ты подох», «Спасибо тебе, Фирс, спасибо, мой старичок. Я так рада, что ты еще жив»), тема любви («И что ж тут скрывать или молчать, я люблю его, это ясно. Люблю, люблю... Это камень на моей шее, я иду с ним на дно, но я люблю этот камень и жить без него не могу», «Надо быть мужчиной, в ваши годы надо понимать тех, кто любит. И надо самому любить... надо влюбляться»; 2) имплицитно выраженные: тема сохранения природы , тема будущего России .
2) культурно – исторические темы : тема будущего России
По классификации филолога Потебни:
2) Внутренняя форма (образные структуры, элементы сюжета и т.д.)
3) Внешняя форма (слова, структура текста, композиция и т.д.)
Проблематика произведения.
Основными проблемами данной пьесы являются вопросы о судьбе Родины и долга, ответственности молодого поколения. Проблема является имплицитно выраженной, так как автор доносит эту мысль через символ вишневого сада, раскрытый с различных аспектов: временных, образных и пространственных).
Конкретная проблематика: а) социальная (общественные взаимоотношения, построение новой жизни, проблема дворянского праздно гуляющего общества); б) социально-психологическая (внутренние переживания героев); г)историческая (проблема привыкания дворян к отмене крепостного права).
Хронотоп.
Прямолинейный, действия происходят в мае 1900-х годов, сразу после отмены крепостного права, и заканчиваются в октябре. События происходят в хронологической последовательности в поместье Раневской, однако имеются отсылки к прошлому героев.
Характеристика героев.
Стоит отметить, что в произведении нет резко положительных или резко отрицательных героев.
Внешний облик героев даётся очень кратко, причем описывается в основном только одежда. В тексте присутствует характеристика не всех героев.
Лопахин – «в белой жилетке, желтых башмаках», «со свиным рылом», «тонкие, нежные пальцы, как у артиста»
Трофимов – 26-27 лет, «в поношенном старом мундире, в очках», «волосы не густые», «Какой Вы стали некрасивый, Петя», «строгое лицо»
Фирс – 87 лет, «в пиджаке и белом жилете, на ногах туфли».
Любовь Раневская, помещица – «Хороший она человек. Легкий, простой человек», очень сентиментальна. Живет праздно в силу привычки, несмотря на то, что вся в долгах. Героине кажется, что все образуется само собой, но происходит крушение мира: сад достается Лопахину. Героиня, потеряв имение и свою родину, уезжает обратно в Париж.
Аня, дочь Раневской - влюблена в Петю Трофимова и находится под его влиянием. Увлечена идей, что дворянство виновато перед русским народом и должно искупить свою вину. Аня верит в будущее счастье, новую, лучшую жизнь («Мы насадим новый сад, роскошнее этого», «Прощай, дом! Прощай, старая жизнь!»).
Варя охарактеризована своей приемной матерью Раневской как «из простых, работает целый день», «хорошая девушка».
Леонид Андреевич Гаев – брат Раневской, «человек восьмидесятых годов», человек, путающийся в словах, словарный запас которого состоит в основном из «бильярдных словечек» («Режу в угол!», «Дуплет в угол... Круазе в середину...») и совершенного бреда («Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания»). Один из немногих, который придумывает различные планы по спасению вишневого сада.
Ермолай Алексеевич Лопахин – купец, «он хороший, интересный человек», сам характеризует себя как «мужик мужиком». Сам из рода крепостных, а ныне – богатый человек, который знает, куда и как вкладывать деньги. Лопахин является очень противоречивым героем, в котором черствость и грубость борятся с трудолюбием и смекалкой.
Петр Трофимов – Чехов описывает его как «вечного студента», уже постаревшего, но всё еще не окончившего университет. Раневская, разозлившись на его во время спора о любви, кричит: «Вам двадцать шесть лет или двадцать семь, а вы все еще гимназист второго класса!», Лопахин иронично спрашивает «Сколько лет, как ты в университете учишься?». Этот герой принадлежит к поколению будущего, он верит в него, отрицает любовь и находится в поиске истины.
Епиходов, конторщик Раневской и Гаева, безумно любит их горничную Дуняшу, которая отзывается о нём немного неоднозначно: «Человек он смирный, а только иной раз как начнет говорить, ничего не поймешь. И хорошо, и чувствительно, только непонятно. Мне он как будто и нравится. Он меня любит безумно. Человек он несчастливый, каждый день что-нибудь. Его так и дразнят у нас: двадцать два несчастья...». «Ходишь с места на место, а делом не занимаешься. Конторщика держим, а неизвестно для чего»: в этих словах Вари – вся жизнь Епиходова.
Портреты, как мы уже описали ранее, краткие – несамостоятельный элемент произведения.
Интерьер является самоценным элементом в произведении (т.е. нужен для описания как такового), так как помимо прочего создает образ времени: в первом и третьем действии, это образ прошлого и настоящего (уют и тепло родного дома после долгой разлуки («Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала», «Гостиная, отделенная аркой от залы. Горит люстра»)), в четвертом, последнем действии – это картина будущего, реалии нового мира, пустота после уезда героев («Декорация первого акта. Нет ни занавесей на окнах, ни картин, осталось немного мебели, которая сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота. Около выходной двери и в глубине сцены сложены чемоданы, дорожные узлы и т. п. Налево дверь открыта»).
Таким образом, интерьервыполняет описательно-характеристическую функцию.
Проблема жанра пьесы "Вишневый сад". Внешний сюжет и внешний конфликт.Чехова как художника нельзя уже
сравнивать с прежними русскими
писателями - с Тургеневым,
Достоевским или со мною. У Чехова
своя собственная форма, как у
импрессионистов. Смотришь, как
будто человек без всякого
разбора мажет красками, какие
попадаются ему под руку, и
никакого отношения между собой
эти мазки не имеют. Но отойдешь
на некоторое расстояние,
посмотришь, и в общем
получается цельное впечатление.
Л. Толстой
О, скорее бы все это прошло,
скорее бы изменилась наша
нескладная, несчастливая жизнь.
Лопахин
Для анализа пьесы необходим список действующих лиц, причем с авторскими ремарками-комментариями. Приведем его здесь полностью, что поможет войти в мир «Вишневого сада»; действие происходит в имении Любови Андреевны Раневской. Итак, действующие лица пьесы:
Раневская Любовь Андреевна, помещица. Аня, ее дочь, 17 лет. Варя, ее приемная дочь, 24 лет. Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской. Лопахин Ермолай Алексеевич, купец. Трофимов Петр Сергеевич, студент. Симеонов-Пищик Борис Борисович, помещик. Шарлотта Ивановна, гувернантка. Епиходов Семен Пантелеевич, конторщик. Дуняша, горничная. Фирс, лакей, старик 87 лет. Яша, молодой лакей. Прохожий. Начальник станции. Почтовый чиновник. Гости, прислуга.
Проблема жанра . Жанровая природа «Вишневого сада» всегда вызывала споры. Сам Чехов назвал ее комедией - «комедией в четырех действиях» (хотя и комедией особого типа). К. С. Станиславский считал ее трагедией. М. Горький назвал «лирической комедией». Нередко пьесу определяют как «трагикомедию», «ироническую трагикомедию». Вопрос о жанре очень важен для понимания произведения: он определяет код прочтения пьесы и характеров. Что значит увидеть в пьесе трагикомическое начало? Это значит «в известной степени согласиться с их [героев. - В. К.] незаурядностью, счесть их искренне и истинно страдающими, увидеть в каждом из персонажей достаточно сильный характер. Но какие же могут быть сильные характеры у “безвольных”, “ноющих”, “хныкающих”, “разуверившихся” героев?»
Чехов писал: «Вышла у меня не драма, а комедия, местами даже фарс». Автор отказал персонажам «Вишневого сада» в праве на драму: они представлялись ему неспособными на глубокие чувства. К. С. Станиславский же в свое время (в 1904 году) поставил трагедию, с чем Чехов не был согласен. В пьесе есть приемы балагана, фокусы (Шарлотта Ивановна), удары палкой по голове, после патетических монологов следуют фарсовые сценки, затем опять появляется лирическая нота... В «Вишневом саде» немало смешного: смешон Епиходов, смешны напыщенные речи Гаева («многоуважаемый шкаф»), смешны, неуместны реплики и ответы невпопад, комические ситуации, возникающие из-за непонимания персонажами друг друга. Пьеса Чехова и смешна, и печальна, и даже трагична одновременно. В ней много плачущих, но это не драматические рыдания, и даже не слезы, а только настроение лиц. Чехов подчеркивает, что грусть его героев часто легковесна, что в их слезах скрывается обычная для слабых и нервных людей слезливость. Сочетание комического и серьезного - отличительная черта чеховской поэтики, начиная с первых лет его творчества.
Внешний сюжет и внешний конфликт. Внешний сюжет «Вишневого сада» - смена владельцев дома и сада, продажа родового имения за долги. На первый взгляд, в пьесе четко обозначены противодействующие силы, отражающие и расстановку социальных сил в России того времени: Россия старая, дворянская (Раневская и Гаев), набирающие силы предприниматели (Лопахин), Россия молодая, будущая (Петя и Аня). Казалось бы, столкновение этих сил и должно породить главный конфликт пьесы. Персонажи сосредоточены на важнейшем событии в их жизни - на продаже вишневого сада, назначенной на 22 августа. Однако свидетелем самой продажи сада зритель не становится: кульминационное, казалось бы, событие остается за рамками сцены. Социальный конфликт в пьесе не является актуальным, не социальное положение действующих лиц главное. Лопахин - этот «хищник»-предприниматель - изображен не без симпатии (как и большинство персонажей пьесы), и владельцы усадьбы ему не сопротивляются. Более того, имение как бы само собой оказывается в его руках, против его желания. Казалось бы, в третьем действии судьба вишневого сада решена, его купил Лопахин. Более того, развязка внешнего сюжета даже оптимистична: «Гаев (весело). В самом деле, теперь все хорошо. До продажи вишневого сада мы все волновались, страдали, а потом, когда вопрос был решен окончательно, бесповоротно, все успокоились, повеселели даже... Я банковский служащий, теперь я финансист... желтого в середину, и ты, Люба, как-никак, выглядишь лучше, это несомненно». Но пьеса не кончается, автор пишет четвертое действие, в котором вроде бы ничего нового не происходит. Но мотив сада здесь звучит снова. В начале пьесы сад, которому грозит опасность, притягивает к себе всю семью, собравшуюся после пятилетней разлуки. Но спасти его не дано никому, его больше нет, и в четвертом действии все вновь разъезжаются. Гибель сада привела к распаду семьи, разбросала, развела по городам и весям всех бывших обитателей имения. Наступает тишина - завершается пьеса, смолкает мотив сада. Таков внешний сюжет пьесы.
Последняя пьеса Чехова стала выдающимся произведением мировой драматургии XX в.
К постижению ее смысла обращались и обращаются актеры, постановщики, читатели, зрители всех стран. Поэтому, как и в случае с чеховскими рассказами, когда мы пытаемся понять пьесу, нужно иметь в виду не только то, чем она волновала современников Чехова, и не только то, в чем она понятна и интересна нам, соотечественникам драматурга, но и это универсальное, всечеловеческое и всевременное ее содержание.
Автор “Вишневого сада” (1903) иначе видит жизнь, взаимоотношения людей и говорит об этом иначе, чем его предшественники. И смысл пьесы мы поймем, если не сведем его к социологическим или историческим объяснениям, а постараемся понять этот выработанный Чеховым способ изображения жизни в драматическом произведении.
Если не учитывать новизны драматургического языка Чехова, многое в его пьесе будет казаться странным, непонятным, перегруженным ненужностями (с точки зрения предшествующей театральной эстетики).
Но главное - не будем забывать: за особенной чеховской формой стоит особая концепция жизни и человека. “Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как и в жизни, - говорил Чехов. - Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни”.
ОСОБЕННОСТЬ ДРАМАТУРГИЧЕСКОГО КОНФЛИКТА. Начнем С бросающегося в глаза: как строятся диалоги в “Вишневом саде”? Нетрадиционно, когда реплика является ответом на предыдущую и требует ответа в следующей реплике. Чаще всего писатель воспроизводит неупорядоченный разговор (взять хотя бы беспорядочный хор реплик и восклицаний сразу по приезде Раневской со станции). Персонажи как бы не слышат друг друга, а если слушают, то отвечают невпопад (Дуняше - Аня, Лопахину - Раневская и Гаев, Пете - все остальные, кроме Ани, да и та реагирует явно не на смысл, а на звучание Петиных монологов: “Как хорошо вы говорите!.. (В восторге.) Как хорошо вы сказали!”).
Что стоит за таким строением диалогов? Стремление к большему правдоподобию (показать, как бывает в жизни)? Да, но не только это. Разобщенность, самопоглощенность, неумение встать на точку зрения другого - это видит и показывает в общении людей Чехов.
Опять-таки споря с предшественниками, Чехов-драматург совсем отказывается от внешней интриги, борьбы группы персонажей вокруг чего-либо (например, наследства, передачи денег кому-то, разрешения или запрета на замужество или женитьбу и т.п.).
Характер конфликта, расстановка персонажей в ею пьесе совсем иные, о чем будет сказано дальше. Каждый эпизод - не ступенька в разворачивании интриги; эпизоды заполнены обеденными, внешне бессвязными разговорами, мелочами быта, незначительными подробностями, но при этом окрашены единым настроением, которое затем переходит в другое. Не от интриги к интриге, а скорее от настроения к настроению разворачивается пьеса, и здесь уместна аналогия с бессюжетным музыкальным произведением.
Интриги нет, но в чем тогда состоит событие - то, без чего не может быть драматического произведения? Событие, о котором больше всего говорят, - продажа имения на торгах - происходит не на сцене. Начиная с “Чайки” и даже раньше, с “Иванова”, Чехов последовательно проводит этот прием - увести основное “происшествие” за сцену, оставив лишь отсветы его, отголоски в речах действующих лиц. Невидимые (зрителем), внесценические события и персонажи (в “Вишневом саде” это ярославская тетушка, парижский любовник, дочь Пищика Дашенька и др.) по-своему важны в пьесе. Но их отсутствие на сцене подчеркивает, что для автора они лишь фон, повод, сопутствующее обстоятельство того, что является основным. При видимом отсутствии традиционного внешнего “действия” у Чехова, как всегда, богатое, непрерывное и напряженное внутреннее действие.
Главные события происходят как бы в сознании персонажей: открытие нового или цепляние за привычные стереотипы, понимание или непонимание - “движение и перемещение представлений”, если употребить формулу Осипа Мандельштама. В результате этого движения и перемещения представлений (событий невидимых, но вполне реальных) разбиваются или складываются чьи-то судьбы, утрачиваются или возникают надежды, удается или не получается любовь...
Эти значительные в жизни каждого человека события обнаруживаются не в эффектных жестах, поступках (все бьющее на эффект Чехов последовательно подает в ироничном свете), а в скромных, будничных, обыденных проявлениях. Отсутствует их подчеркивание, искусственное привлечение к ним внимания, из текста многое уходит в подтекст. “Подводное течение” - так в Художественном театре называли это характерное для чеховских пьес развитие действия. Например, в первом действии Аня и Варя говорят вначале о том, заплачено ли за имение, затем - собирается ли Лопахин сделать Варе предложение, затем - о брошке в виде пчелки. Аня отвечает печально: “Это мама купила”. Печально - так как обе почувствовали безнадежность того основного, от чего зависит их судьба.
Линия поведения каждого персонажа и особенно взаимоотношений между персонажами не выстраивается в нарочитой наглядности. Она, скорее, намечается пунктирно (сплошную линию должны провести актеры и режиссеры - в этом трудность и одновременно заманчивость постановки чеховских пьес на сцене). Многое драматург оставляет воображению читателя, давая в тексте основные ориентиры для правильного понимания.
Так, основная линия пьесы связана с Лопахиным. Его взаимоотношения с Варей выливаются в непонятные для нее и других его выходки. Но все встает на свои места, если актеры сыграют абсолютную несовместимость этих персонажей и одновременно особое чувство Лопахина по отношению к Любови Андреевне.
Знаменитая сцена несостоявшегося объяснения между Лопахиным и Варей в последнем действии: герои говорят о погоде, о разбитом градуснике - и ни слова о самом, очевидно, важном в эту минуту. Почему ничем кончаются отношения Лопахина и Вари, когда объяснение не состоялось, любовь не состоялась, счастье не состоялось? Дело, конечно, не в том, что Лопахин - делец, неспособный на проявление чувства. Приблизительно так объясняет себе их отношения Варя: “У него дела много, ему не до меня”; “Он или молчит, или шутит. Я понимаю, он богатеет, занят делом, ему не до меня”. Но гораздо ближе к чеховскому подтексту, к чеховской технике “подводного течения” подойдут актеры, если к моменту объяснения между этими персонажами ясно дадут почувствовать зрителю, что Варя действительно не пара Лопахину, она не стоит его. Лопахин - человек большого размаха, способный мысленно окинуть взором, как орел, “громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты”. Варя же, если продолжить это сравнение, - серая галка, кругозор которой ограничен хозяйством, экономией, ключами на поясе... Серая галка и орел, - конечно, неосознанное ощущение этого и мешает Лопахину проявить инициативу там, где любой купец на его месте усмотрел бы возможность “приличного” для себя брака.
По своему положению Лопахин может рассчитывать в лучшем случае только на Варю. А в пьесе отчетливо, хотя пунктирно намечена другая линия: Лопахин, “как родную, больше, чем родную”, любит Раневскую. Это показалось бы нелепым, немыслимым Раневской и всем окружающим, да и сам он, видимо, до конца не осознает своего чувства. Но достаточно проследить, как ведет себя Лопахин, скажем, во втором действии, после того, как Раневская говорит ему, чтобы он сделал предложение Варе. Именно после этого он с раздражением говорит о том, как хорошо было раньше, когда мужиков можно было драть, начинает бестактно поддразнивать Петю. Все это - результат спада в его настроении после того, как он ясно видит, что Раневской и в голову не приходит всерьез принимать его чувства. И дальше в пьесе еще несколько раз будет прорываться эта безответная нежность Лопахина. В ходе монологов персонажей “Вишневого сада” о неудавшейся жизни невысказанное чувство Лопахина может прозвучать как одна из самых щемящих нот спектакля (кстати, именно так был сыгран Лопахин лучшими исполнителями этой роди в спектаклях последних лет - Владимиром Высоцким и Андреем Мироновым).
Итак, уже все эти внешние приемы организации материала (характер диалога, события, развертывания действия) Чехов настойчиво повторяет, обыгрывает - и в них проявляется его представление о жизни.
Но еще более отличает пьесы Чехова от предшествующей драматургии характер конфликта.
Так, в пьесах Островского конфликт проистекает по преимуществу из различий в сословном положении героев - богатых и бедных, самодуров и их жертв, обладающих властью и зависимых: первым, исходным двигателем действия у Островского является различие между персонажами (сословное, денежное, семейное), из которого проистекают их конфликты и столкновения. Вместо гибели в иных пьесах может быть, наоборот, торжество над самодуром, притеснителем, интриганом и т.п. Развязки могут быть сколь угодно различны, но противопоставление внутри конфликта жертвы и притеснителя, стороны страдающей и стороны, причиняющей страдание, неизменно.
Не то у Чехова. Не на противопоставлении, а на единстве, общности всех персонажей строятся его пьесы.
Всмотримся пристальнее в текст “Вишневого сада”, в расставленные в нем автором настойчивые и ясные указания на смысл происходящего. Чехов последовательно уходит от традиционного формулирования авторской мысли “устами персонажа”. Указания на авторский смысл произведения, как обычно у Чехова, выражены прежде всего в повторениях.
В первом действии есть повторяющаяся фраза, которая на разные лады прилагается почти к каждому персонажу.
Любовь Андреевна, пять лет не видевшая свою приемную дочь, услышав, как та распоряжается по дому, говорит: “Ты все такая же, Варя”. И еще до этого замечает: “А Варя по-прежнему все такая же, на монашку похожа”. Варя, в свою очередь, грустно констатирует: “Мамочка такая же, как была, нисколько не изменилась. Если б ей волю, она бы все раздала”. В самом начале действия Лопахин задается вопросом: “Любовь Андреевна прожила за границей пять лет, не знаю, какая она теперь стала”. А спустя каких-нибудь два часа убеждается: “Вы все такая же великолепная”. Сама Раневская, войдя в детскую, иначе определяет свою постоянную черту: “Я тут спала, когда была маленькой... И теперь я как маленькая...” - но это то же признание: я такая же.
“Ты все такой же, Леня”; “А вы, Леонид Андреич, все такой же, как были”; “Опять ты, дядя!” - это Любовь Андреевна, Яша, Аня говорят по поводу неизменной велеречивости Гаева. А Фирс сокрушается, указывая на постоянную черту поведения своего барина: “Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!”
“Ты (вы, она) все такая (такой) же”. Это константа, обозначенная автором в самом начале пьесы. Это свойство всех действующих лиц, в этом они наперебой заверяют себя, друг друга.
“А этот все свое”, - говорит Гаев о Пищике, когда тот в очередной раз просит денег взаймы. “Ты все об одном...” - отвечает полусонная Аня на Дуняшино известие об очередном ее ухажере. “Уж три года как бормочет. Мы привыкли” - это о Фирсе. “Шарлотта всю дорогу говорит, представляет фокусы...”, “Каждый день случается со мной какое-нибудь несчастье” - это Епиходов.
Каждый герой ведет свою тему (иногда с вариациями): Епиходов говорит о своих несчастьях, Пищик - о долгах, Варя - о хозяйстве, Гаев неуместно впадает в патетику, Петя - в обличения и т.п. Постоянство, неизменность некоторых персонажей закреплены в их прозвищах: “двадцать два несчастья”, “вечный студент”. И самое общее, Фирсово: “недотепа”.
Когда повторение (наделение всех одинаковым признаком) столь многократно, как в первом действии “Вишневого сада”, что не может не бросаться в глаза, - это сильнейшее средство выражения авторской мысли.
Параллельно с этим повторяющимся мотивом, неотрывно от него, настойчиво и так же применительно ко всем повторяется еще один, как будто противоположный. Словно застывшие в своей неизменности персонажи то и дело говорят о том, сколько же изменилось, как бежит время.
“Когда вы уезжали отсюда, я была этакой...” - жестом указывает дистанцию между прошлым и настоящим Дуняша. Она как бы вторит воспоминанию Раневской о том, когда та “была маленькой”. Лопахин в первом же монологе сравнивает то, что было (“Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати... Любовь Андреевна, как сейчас помню, еще молоденькая...”) и что стало теперь (“только что вот богатый, денег много, а ежели подумать и разобраться...”). “Когда-то...” - начинает вспоминать Гаев, тоже о детстве, и заключает: “...а теперь мне уже пятьдесят один год, как это ни странно...” Тема детства (безвозвратно ушедшего) или родителей (умерших или забытых) повторяется на разные лады также и Шарлоттой, и Яшей, и Пищиком, и Трофимовым, и Фирсом. Древний Фирс, как живой исторический календарь, то и дело от того, что есть, возвращается к тому, что “бывало”, что делалось “когда-то”, “прежде”.
Ретроспектива - от настоящего в прошлое - открывается почти каждым действующим лицом, хотя и на разную глубину. Фирс уже три года бормочет. Шесть лет назад умер муж и утонул сын Любови Андреевны. Лет сорок-пятьдесят назад помнили еще способы обработки вишни. Ровно сто лет назад сделан шкаф. И о совсем седой старине напоминают камни, бывшие когда-то могильными плитами... В другую сторону, от настоящего в будущее, открывается перспектива, но тоже на различную даль для разных персонажей: для Яши, для Ани, для Вари, для Лопахина, для Пети, для Раневской, даже для Фирса, заколоченного и забытого в доме.
“Да, время идет”, - замечает Лопахин. И это ощущение знакомо в пьесе каждому; это тоже константа, постоянное обстоятельство, от которого зависит каждый из персонажей, что бы он о себе и о других ни думал и ни говорил, как бы себя и свой путь ни определял. Песчинками, щепками в потоке времени суждено быть каждому.
И еще один повторяющийся, охватывающий всех персонажей мотив. Это тема растерянности, непонимания перед лицом безжалостно бегущего времени.
В первом действии таковы недоуменные вопросы Раневской. Для чего смерть? Отчего старимся? Почему все уходит без следа? Почему забывается все, что было? Почему время грузом ошибок и несчастий, как камень, ложится на грудь и плечи? Дальше по ходу пьесы ей вторят все остальные. Растерян в редкие минуты раздумий, хотя и неисправимо беспечен Гаев. “Кто я, зачем я, неизвестно”, - недоуменно говорит Шарлотта. Свое недоумение у Епиходова: “...никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться...” Для Фирса прежний порядок был понятен, “а теперь все враздробь, не поймешь ничего”. Казалось бы, для Лопахина яснее, чем для остальных, ход и положение вещей, но и он признается, что ему лишь иногда “кажется”, будто он понимает, для чего существует на свете. Закрывают глаза на свое положение, не хотят понять его Раневская, Гаев, Дуняша.
Кажется, что многие персонажи все-таки противостоят друг другу и можно выделить в чем-то контрастные пары. “Я ниже любви” Раневской и “мы выше любви” Пети Трофимова. У Фирса все лучшее в прошлом, Аня безоглядно устремлена в будущее. У Вари старушечий отказ от себя ради родных, имение ею держится, у Гаева чисто детский эгоизм, он “проел” имение на леденцах”. Комплекс неудачника у Епиходова и наглого завоевателя - у Яши. Герои “Вишневого сада” часто сами противопоставляют себя друг другу.
Шарлотта: “Эти умники все такие глупые, не с кем мне поговорить”. Гаев высокомерен по отношению к Лопахину, к Яше. Фирс поучает Дуняшу. Яша, в свою очередь, мнит себя выше и просвещеннее остальных. А сколько непомерной гордости в словах Пети: “И все, что так высоко цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти...” Лопахин правильно комментирует эту бесконечно повторяющуюся ситуацию: “Мы друг перед другом нос дерем, а жизнь знай себе проходит”.
Герои убеждены в абсолютной противоположности своих “правд”. Автор же каждый раз указывает на общность между ними, на скрытое сходство, которого они не замечают или с возмущением отвергают.
Разве Аня не повторяет во многом Раневскую, а Трофимов не напоминает часто недотепу Епиходова, а растерянность Лопахина не перекликается с недоумением Шарлотты? В пьесе Чехова принцип повторения и взаимоотражения персонажей является не избирательным, против одной группы направленным, а тотальным, всеохватывающим. Непоколебимо стоять на своем, быть поглощенным своей “правдой”, не замечая сходства с остальными, - у Чехова это выглядит как общий удел, ничем не устранимая особенность человеческого бытия. Само по себе это ни хорошо ни плохо: это естественно. Что получается от сложения, взаимодействия различных правд, представлений, образов действия, - вот что изучает Чехов.
Все взаимоотношения героев освещены светом единого понимания. Дело не просто в новых, усложняющихся акцентах в старом конфликте. Нов сам конфликт: видимая противоположность при скрытом сходстве.
Не меняющиеся (держащиеся каждый за свое) люди на фоне поглощающего все и всех времени, растерянные и не понимающие хода жизни... Это непонимание выявляется в отношении к саду. Каждый вносит свой вклад в конечную его судьбу.
Прекрасный сад, на фоне которого показаны герои, не понимающие хода вещей или понимающие его ограниченно, связан с судьбами нескольких их поколений - прошлых, настоящих и будущих. Ситуация из жизни отдельных людей внутренне соотнесена в пьесе с ситуацией в жизни страны. Многогранно символическое наполнение образа сада: красота, прошлая культура, наконец, вся Россия... Одни видят сад таким, каким он был в невозвратимом прошлом, для других разговор о саде - только повод для фанаберии, третьи, думая о спасении сада, на деле губят его, четвертые гибель этого сада приветствуют...
ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ. КОМИЧЕСКОЕ В ПЬЕСЕ. Гибнущий сад и несостоявшаяся, даже незамеченная любовь - две сквозные, внутренне связанные темы - придают пьесе грустно-поэтический характер. Однако Чехов настаивал, что создал не “драму, а комедию, местами даже фарс”. Оставшись верным своему принципу наделять героев одинаково страдательным положением по отношению к непонимаемой ими жизни, скрытой общностью (что не исключает изумительного разнообразия внешних проявлений), Чехов нашел в своей последней великой пьесе совершенно особую жанровую форму, адекватную этому принципу.
Однозначному жанровому прочтению - только печальному или только комическому - пьеса не поддается. Очевидно, что Чехов осуществил в своей “комедии” особые принципы соединения драматического и комического.
В “Вишневом саде” комичны не отдельные персонажи, такие, как Шарлотта, Епиходов, Варя. Непониманием друг друга, разнобоем мнений, алогизмом умозаключений, репликами и ответами невпопад - подобными несовершенствами мышления и поведения, дающими возможность комического представления, наделены все герои.
Комизм сходства, комизм повторения -- основа комического в “Вишневом саде”. Все по-своему смешны, и все участвуют в печальном событии, ускоряют его наступление - вот чем определяется соотношение комического и серьезного в чеховской пьесе.
Чехов ставит всех героев в положение постоянного, непрерывного перехода от драматизма к комизму, от трагедии к водевилю, от пафоса к фарсу. В этом положении находится не одна группа героев в противовес другой. Принцип такого беспрерывного жанрового перехода имеет в “Вишневом саде” всеобъемлющий характер. То и дело в пьесе происходит углубление смешного (ограниченного и относительного) до сочувствия ему и обратно - упрощение серьезного до смешного.
Пьесу, рассчитанную на квалифицированного, искушенного зрителя, способного уловить ее лирический, символический подтекст, Чехов насытил приемами площадного театра, балагана: падениями с лестниц, обжорством, ударами палкой по голове, фокусами и т.д. После патетических, взволнованных монологов, которые есть практически у каждого персонажа пьесы - вплоть до Гаева, Пищика, Дуняши, Фирса, - сразу следует фарсовое снижение, затем вновь появляется лирическая нота, позволяющая понять субъективную взволнованность героя, и опять его самопо-глощенность оборачивается насмешкой над ним (так построен и знаменитый монолог Лопахина в третьем действии: “Я купил!..”).
К каким же выводам ведет Чехов столь нетрадиционными путями?
А.П. Скафтымов в своих работах показал, что основным объектом изображения в “Вишневом саде” автор делает не кого-либо из персонажей, а устройство, порядок жизни. В отличие от произведений предшествующей драматургии в пьесе Чехова не сам человек является виновником своих неудач и не злая воля другого человека виновата. Виноватых нет, “источником печального уродства и горькой неудовлетворенности является само сложение жизни”.
Но разве Чехов снимает ответственность с героев и перелагает ее на “сложение жизни”, существующее вне их представлений, поступков, отношений? Предприняв добровольное путешествие на каторжный остров Сахалин, он говорил об ответственности каждого за существующий порядок, за общий ход вещей: “Виноваты все мы”. Не “виноватых нет”, а “виноваты все мы”.
ОБРАЗ ЛОПАХИНА. Известна та настойчивость, с которой Чехов указывал на роль Лопахина как на центральную в пьесе. Он настаивал, чтобы Лопахина играл Станиславский. Он не раз подчеркивал, что роль Лопахина - “центральная”, что “если она не удастся, то значит и пьеса вся провалится”, что сыграть эту роль может только первоклассный актер, “только Константин Сергеевич”, а просто талантливому актеру она не под силу, он “проведет или очень бледно, или сбалаганит”, сделает из Лопахина “кулачка... Ведь это не купец в пошлом смысле этого слова, надо сие понимать”. Чехов предостерегал против упрощенного, мелкого понимания этого образа, очевидно, дорогого ему.
Попытаемся понять, что в самой пьесе подтверждает убежденность драматурга в центральном положении роли Лопахина среди других ролей.
Первое, но не единственное и не самое главное - это значительность и необычайность самой личности Лопахина.
Ясно, что Чехов создал нетрадиционный для русской литературы образ купца. Делец, и очень удачливый, Лопахин при этом - человек “с душой артиста”. Когда он говорит о России, это звучит как признание в любви к родине. Его слова напоминают гоголевские лирические отступления в “Мертвых душах”, чеховские лирические отступления в повести “Степь” о богатырском размахе русской степной дороги, которой к лицу были бы “громадные, широко шагающие люди”. И самые проникновенные слова о вишневом саде в пьесе - не следует упускать это из виду - принадлежат именно Лопахину: “имение, прекрасней которого нет на свете”.
В образ этого героя - купца и в то же время артиста в душе - Чехов внес черты, характерные для известной части русских предпринимателей, оставивших заметный след в истории русской „культуры на рубеже XIX и XX вв. Это и сам Станиславский (владелец фабрики Алексеев), и миллионер Савва Морозов, давший деньги на строительство Художественного театра, и создатели картинных галерей и театров Третьяков, Щукин, Мамонтов, и издатель Сытин... Художественная чуткость, бескорыстная любовь к прекрасному причудливо сочетались в натурах многих из этих купцов с характерными чертами дельцов и стяжателей. Не делая Лопахина похожим ни на одного из них в отдельности, Чехов вносит в характер своего героя черты, объединяющие его со многими из этих предпринимателей.
И конечная оценка, которую Петя Трофимов дает своему, казалось бы, антагонисту (“Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа...”), находит известную параллель в отзыве Горького о Савве Морозове: “И когда я вижу Морозова за кулисами театра, в пыли и трепете за успех пьесы - я готов ему простить все его фабрики, в чем он, впрочем, не нуждается, я его люблю, ибо он бескорыстно любит искусство, что я почти осязаю в его мужицкой, купеческой, стяжательной душе”. К.С. Станиславский завещал будущим исполнителям Лопахина придать ему “размах Шаляпина”.
Разбивка сада на дачные участки - идея, которой одержим Лопахин, - это не просто уничтожение вишневого сада, а его переустройство, устройство, так сказать, общедоступного вишневого сада. С тем прежним, роскошным, служившим лишь немногим садом этот новый, поредевший и доступный любому за умеренную плату лопахинский сад соотносится как демократическая городская культура чеховской эпохи с дивной усадебной культурой прошлого.
Чехов предложил образ явно нетрадиционный, неожиданный для читателя и зрителя, разбивающий устоявшиеся литературные и театральные каноны.
С Лопахиным связана и основная сюжетная линия “Вишневого сада”. Нечто, ожидаемое и подготавливаемое в первом действии (спасение сада), в результате ряда обстоятельств оборачивается чем-то прямо противоположным в последнем действии (сад рубят). Лопахин вначале искренно стремится спасти сад для Любови Андреевны, в конце же “нечаянно” завладевает им сам.
Но в конце пьесы Лопахин, достигнувший успеха, показан Чеховым отнюдь не как победитель. Все содержание “Вишневого сада” подкрепляет слова этого героя о “нескладной, несчастливой жизни”, которая “знай себе проходит”. В самом деле, человек, который один способен по-настоящему оценить, что такое вишневый сад, своими руками должен губить его (ведь других выходов из сложившейся ситуации нет). С беспощадной трезвостью показывает Чехов в “Вишневом саде” фатальное расхождение между личными хорошими качествами человека, субъективно добрыми его намерениями и результатами его социальной деятельности. И личного счастья Лопахину не дано.
Пьеса начинается с того, что Лопахин одержим мыслью о спасении вишневого сада, а в итоге все получается не так: сад он не спас для Раневской, как хотел, а его удача оборачивается насмешкой над лучшими надеждами. Почему это так - не в силах понять сам герой, не мог бы этого объяснить никто из окружающих.
Словом, именно с Лопахиным в пьесу входит одна из давних и основных тем творчества Чехова - враждебность, непосильная сложность, непонятность жизни для обыкновенного (“среднего”) русского человека, кем бы он ни был (вспомним Ионьиа). В образе Лопахина Чехов остался до конца верен этой своей теме. Это один из героев, стоящих на главной линии чеховского творчества, находящийся в родстве со многими из персонажей в предшествующих произведениях писателя.
СИМВОЛИКА. “Отдаленный, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный”, стук топора, возвещающий о гибели сада, как и сам образ вишневого сада, воспринимались современниками как глубокие и емкие символы.
Чеховская символика отличается от понятия символа в художественных произведениях и теориях символизма. У него даже самый таинственный звук - не с неба, а “точно с неба”. Дело не только в том, что Чехов оставляет возможность реального объяснения (“...где-нибудь в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко”). Происхождение звука герои объясняют, может быть, и неверно, но ирреальное, мистическое здесь не требуется. Тайна есть, но это тайна, порожденная причиной земной, хотя и неведомой героям или неверно ими понятой, не осознаваемой вполне.
Вишневый сад и его гибель символически многозначны, не сводимы к видимой реальности, но здесь нет мистического или ирреального наполнения. Чеховские символы раздвигают горизонты, но не уводят от земного. Сама степень освоения, осмысления бытового в произведениях Чехова такова, что в них просвечивает бытийное, общее и вечное.
Таинственный звук, дважды упоминаемый в “Вишневом саде”, Чехов действительно слышал в детстве. Но, помимо реального предшественника, можно вспомнить и одного литературного предшественника. Это звук, который слышали мальчики в тургеневском рассказе “Бежин луг”. Об этой параллели напоминают сходство обстановки, в которой слышится непонятный звук, и настроения, которые он вызывает у героев рассказа и пьесы: кто-то вздрагивает и пугается, кто-то задумывается, кто-то реагирует спокойно и рассудительно.
Тургеневский звук в “Вишневом саде” приобрел новые оттенки, стал подобен звуку лопнувшей струны. В последней пьесе Чехова в нем соединилась символика жизни и родины, России: напоминание о ее необъятности и о времени, протекающем над ней, о чем-то знакомом, вечно звучащем над русскими просторами, сопровождающем бесчисленные приходы и уходы все новых поколений.
В своей последней пьесе Чехов запечатлел то состояние русского общества, когда от всеобщего разъединения, слушания только самих себя до окончательного распада и всеобщей вражды оставался лишь шаг. Он призвал не обольщаться собственным представлением о правде, не абсолютизировать многие “правды”, которые на самом деле оборачиваются “ложными представлениями”, осознать вину каждого, ответственность каждого за общий ход вещей. В чеховском изображении российских исторических проблем человечество увидело проблемы, касающиеся всех людей в любое время, во всяком обществе.
