Русская готика: век девятнадцатый. Золотые годы

"Поистине, то был Золотой век нашей литературы,

период её невинности и блаженства!.."

М. А. Антонович

М. Антонович в своей статье называл "золотым веком литературы" начало XIX века —период творчества А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя. Впоследствии это определение стало характеризовать литературу всего XIX столетия — вплоть до произведений А. П. Чехова и Л. Н. Толстого.

В чем заключаются основные черты русской классической литературы этого периода?

Модный в начале века сентиментализм постепенно уходит на второй план — начинается становление романтизма, а с середины века балом правит уже реализм.

В литературе появляются новые типы героев: "маленький человек", который чаще всего погибает под давлением принятых в обществе устоев и "лишний человек" — это вереница образов, начиная с Онегина и Печорина.

Продолжая традиции сатирического изображения, предложенные еще М. Фонвизиным, в литературе XIX века сатирическое изображение пороков современного общества становится одним из центральных мотивов. Нередко сатира принимает и гротескные формы. Яркие примеры — гоголевский "Нос" или "История одного города" М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Еще одна отличительная черта литературы этого периода — острая социальная направленность. Писатели и поэты все чаще обращаются к общественно-политическим темам, нередко погружаясь в область психологии. Этот лейтмотив пронизывает произведения И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого. Появляется новая форма - русский реалистический роман, с его глубоким психологизмом, жесточайшей критикой действительности, непримиримой вражды с существующими устоями и громкими призывами к обновлению.

Ну и главная причина, побудившая многих критиков называть XIX столетие золотым веком русской культуры: литература этого периода, несмотря на ряд неблагоприятных факторов, оказала мощное влияние на развитие мировой культуры в целом. Впитывая все лучшее, что предлагала мировая литература, русская литература смогла остаться самобытной и уникальной.

Русские писатели XIX века

В.А. Жуковский — наставник Пушкина и его Учитель. Именно Василий Андреевич считается основоположником русского романтизма. Можно сказать, что Жуковский "подготовил" почву для смелых опытов Пушкина, так как он первым стал расширять рамки поэтического слова. После Жуковского и началась эпоха демократизации русского языка, которую так блестяще продолжил Пушкин.

Избранные стихотворения:

А.С. Грибоедов вошел в историю как автор одного произведения. Но какого! Шедеврального! Фразы и цитаты из комедии "Горе от ума" давно стали крылатыми, а само произведение считается первой в истории русской литературы реалистической комедией.

Анализ произведения:

А.С. Пушкин . Его называли по-разному: А. Григорьев утверждал, что "Пушкин — наше всё!", Ф. Достоевский "великим и непонятным еще Предвозвестителем", а император Николай I признался, что, по его мнению, Пушкин — "самый умный человек в России". Попросту говоря, это Гений.

Величайшая заслуга Пушкина в том, что он кардинально изменил русский литературный язык, избавив его от пафосных сокращений, вроде "млад, брег, сладк", от нелепых "зефиров", "Психей", "Амуров", так почитаемых в высокопарных элегиях, от заимствований, которыми тогда так изобиловала русская поэзия. Пушкин вывел на страницы печатных изданий лексику просторечную, ремесленный сленг, элементы русского фольклора.

А. Н. Островский указал и еще на одно немаловажное достижение этого гениального поэта. До Пушкина русская литература была подражательной, упорно навязывающая чуждые нашему народу традиции и идеалы. Пушкин же "дал смелость русскому писателю быть русским", "раскрыл русскую душу". В его рассказах и романах впервые так ярко поднимается тема нравственности общественных идеалов того времени. А главным персонажем с легкой руки Пушкина теперь становится обычный "маленький человек" — с его мыслями и надеждами, желаниями и характером.

Анализ произведений:

М.Ю. Лермонтов — яркий, загадочный, с налетом мистицизма и неимоверной жаждой воли. Все его творчество — уникальный сплав романтизма и реализма. Причем оба направления вовсе не противостоят, а как бы дополняют друг друга. Этот человек вошел в историю как поэт, писатель, драматург и художник. Его перу принадлежат 5 пьес: самая известная — драма "Маскарад".

А среди прозаических произведений настоящим бриллиантом творчества стал роман "Герой нашего времени" — первый в истории русской литературы реалистический роман в прозе, где впервые писатель пытается проследить "диалектику души" своего героя, нещадно подвергая его психологическому анализу. Этот новаторский творческий метод Лермонтова в дальнейшем будут использовать многие русские и зарубежные писатели.

Избранные произведения:

Н.В. Гоголь известен как писатель и драматург, но не случайно одно из самых известных его произведений — "Мертвые души" считается поэмой. В мировой литературе нет другого такого Мастера слова. Гоголевский язык певуч, невероятно ярок и образен. Наиболее ярко это проявилось в его сборнике "Вечера на хуторе близ Диканьки".

С другой стороны Н. В. Гоголь считается родоначальником "натуральной школы", с ее сатирой, граничащей с гротеском, обличительными мотивами и высмеиванием людских пороков.

Избранные произведения:

И.С. Тургенев — величайший русский романист, установивший каноны классического романа. Он продолжает традиции, установленные Пушкиным и Гоголем. Он часто обращается к теме "лишнего человека", стремясь через судьбу своего героя передать актуальность и значимость социальных идей.

Заслуга Тургенева еще и в том, что он стал первым пропагандистом русской культуры в Европе. Это прозаик, открывший для зарубежья мир русского крестьянства, интеллигенции и революционеров. А вереница женских образов в его романах стала вершиной мастерства писателя.

Избранные произведения:

А.Н. Островский — выдающийся русский драматург. Точнее всего заслуги Островского выразил И. Гончаров, признав его создателем русского народного театра. Пьесы этого писателя стали "школой жизни" для драматургов следующего поколения. А Московский Малый театр, где были поставлены большинство пьес этого талантливого писателя, с гордостью величает себя "Домом Островского".

Избранные произведения:

И.А.Гончаров продолжал развивать традиции русского реалистического романа. Автор знаменитой трилогии, сумевший как никто другой описать главнейший порок русского народа — лень. С легкой руки писателя появился и термин "обломовщина".

Избранные произведения:

Л.Н. Толстой — настоящая глыба русской литературы. Его романы признаны вершиной искусства создания романов. Стиль изложения и творческий метод Л. Толстого до сих пор считаются эталоном мастерства писателя. А его идеи гуманизма оказали огромное влияние на развитие гуманистических идей во всем мире.

Избранные произведения:

Н.С. Лесков — талантливый продолжатель традиций Н. Гоголя. Сделал огромный вклад в развитие новых жанровых форм в литературе, таких как картинки с натуры, рапсодии, невероятные события.

Избранные произведения:

Н.Г.Чернышевский — выдающийся писатель и литературный критик, предложивший свою теорию об эстетике отношения искусства к действительности. Эта теория стала эталонной для литературы нескольких следующих поколений.

Избранные произведения:

Ф.М. Достоевский — гениальный писатель, чьи психологические романы известны во всем мире. Достоевского нередко называют предтечей таких направлений в культуре, как экзистенцилизм и сюрреализм.

Избранные произведения:

М.Е. Салтыков-Щедрин — величайший сатирик, доведший искусство обличения, высмеивания и пародии до вершин мастерства.

Избранное произведения:

А.П. Чехов . Этим именем историки традиционно завершают эпоху золотого века русской литературы. Чехов еще при жизни был признан во всем мире. Его рассказы стали эталоном для писателей-новеллистов. А чеховские пьесы оказали огромное влияние на развитие мировой драматургии.

Избранные произведения:

К концу XIX столетия традиции критического реализма стали постепенно угасать. В обществе, насквозь пронизанном предреволюционными настроениями, в моду вошли настроения мистические, отчасти даже декадантские. Они стали предтечей появления нового литературного направления — символизма и ознаменовали начало нового периода в истории русской литературы — серебряного века поэзии.

Русская проза в последние десятиле-тия XIX в. переживала трудный и сложный, но не застойный период своего развития. Именно в прозе прежде всего отражалось своеобразие времени с ха-рактерными для него социальными контрастами и конфликтами, с противоречиями и идейными спорами.

Лучшие деятели русской культуры 70-х гг., как и прежде, искали опору в народе. Но в период убы-стренного пореформенного развития усиливается вни-мание к личности человека, обостряется чувство личной ответственности за все, что совершается в ми-ре, за тяжесть народной жизни, за трагический от-рыв русской интеллигенции от крестьянства. Отсюда появление «покаянной» лирики у Некрасова, траги-ческое мироощущение героев Достоевского, перелом в мировоззрении Л. Толстого.

В 80-е гг. именно Л. Толстой оказывается в цент-ре литературной жизни. (Напомним: Достоевский умер в 1881 г., Тургенев — в 1883 г.) Как раз в этот период во взглядах и в творчестве великого писа-теля происходят решительные изменения. Оконча-тельный и бесповоротный переход на позиции угне-тенного крестьянства предопределил его решительную критику всех официальных, бюрократических струк-тур в государстве. Л. Толстой был твердо убежден, что переустройство жизни возможно не с помощью революционных переворотов, а путем нравственного очищения. Злу нельзя противиться насилием, гово-рил писатель, потому что от этого количество зла в мире только увеличится.

Л. Толстой переносил решение многих жизнен-ных проблем в нравственно-этическую сферу, ставил важнейшие проблемы ответственности человека за себя и за других. Это помогло ему с громадной ху-дожественной силой проникнуть в психологические глубины личности. Поэтому призыв к самоусовер-шенствованию вовсе не является реакционной тео-рией, как считали многие до недавних пор. Начать с себя — вот главный завет Л. Толстого любому из нас, если мы озабочены судьбами народа и страны.

В 80-е гг. появляется новое поколение писателей: В. Г. Короленко, В. М. Гаршин, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Н. Г. Гарин-Михайловский, А. П. Чехов. Материал с сайта

Писатели в конце XIX в. все сильнее и последо-вательнее обращаются к философским аспектам бы-тия (а не просто быта), к художественному иссле-дованию духовной сущности человека. Поэтому в литературе заметно усиливаются романтические тен-денции. Это проявляется у самых различных писа-телей, в самых различных жанрах, в прозе и в поэзии. Речь идет не только о «молодых». Можно вспомнить последние произведения Тургенева, его так называемые «таинственные повести»: «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич», а также «Стихотворения в прозе».

Что это — простое возвращение к прошлому? Вы ведь знаете, что традиционно временем расцвета ро-мантизма считается первая треть XIX в. Затем на-ступает эпоха реализма. Развитие по спирали? Или усиление романтических тенденций означает заверше-ние эпохи классического реализма? Или это лишь одна из форм его существования? Вопросы подоб-ного рода до сих пор не нашли еще общепринятого решения в литературоведческой науке.

В 80-90-е годы русская проза XIX в. подошла к завершающей стадии своего развития. Накопившаяся художественная энергия давала все возможности для самого решительного движения вперед, но эта решительность была приостановлена двумя трагическими событиями.

Художественный реализм

В самом начале нового периода развития прозы уходят из жизни Ф.М. Достоевский (1881) и И.С. Тургенев (1883), от которых к этому времени уже сильно зависела русская литература. Образовалось огромное художественное пространство, в котором витали неосуществленные замыслы Достоевского и Тургенева. Экзистенциальная проза Достоевского, которая мощным потоком должна была обрушиться на литературу 80-х годов (по крайней мере, могли быть продолжены «Братья Карамазовы» и «Дневник писателя»), но не обрушилась, а превратилась в литературную традицию. Причем это превращение произошло с почти мгновенной быстротой. То же самое в скором времени произойдет и с эстетической прозой Тургенева.

Но традиция не могла вместить всю огромность художественного пространства, которое расширялось с каждым новым словом, написанным Достоевским и Тургеневым. Теперь же их творческое время остановилось. В обретенных формах застыло пространство. И это пространство притягивало и одновременно отталкивало всех писателей - и тех, которые прокладывали первые пути в литературе, и тех, кто продолжал давно начатый путь.

Притягивало потому, что оно манило возможностью высказать невысказанное Достоевским и Тургеневым. Невысказанное великими писателями обладает поистине магической художественной силой. На пороге 80-х годов русская проза во многом оказалась во власти именно такой силы - силы, порожденной «неизреченными глаголами» Достоевского и Тургенева. Эта сила обусловила то, что на первых порах традиции Достоевского и Тургенева гиперболизованно воздействовали на литературу, приглушив даже влияние нравственнопсихологической прозы Л.Н. Толстого и гротескной прозы М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Но возникшая ситуация внушала и страх. Стремление заменить великих приводило к обостренному сознанию того, что великих заменить невозможно. И это тоже бросало писателей в русло традиций Достоевского и Тургенева. Подчинение традиции освобождало от страха перед той художественной бездной, которая открылась в русской литературе после смерти Достоевского и Тургенева.

Достоевский и Тургенев незадолго до смерти сами позаботились о том, чтобы русская литература как можно быстрее преодолела эстетический ужас перед разверзнувшейся бездной. Они произнесли такие прощально-заветные слова, которые стали для писателей путеводными звездами. Это произошло в «пушкинских речах» Достоевского и Тургенева. Анастасия Вербицкая в послесловии к повести «Чья вина?» с благодарностью вспоминала: «Потому что менее, чем кого-либо в мире, я знала самое себя. Я смутно чувствовала, что совершаю самоубийство. Но у меня была почва под ногами. Вдохновенная проповедь Достоевского на пушкинском торжестве вонзилась в сложную, мятежную душу девушки аскетическим, суровым, как меч, холодным идеалом смирения, самопожертвования». Создательница метафорической прозы так сказала о себе. Но подобное пережили многие писатели. Причем в писательские «души» «вонзались» не только слова Достоевского, но и Тургенева, хотя проповедничества в его речи было значительно меньше.

Создавая образ Пушкина-творца, Достоевский и Тургенев одновременно произносили прощальные «авторские исповеди» , где этот образ стал олицетворением того творческого идеала, которому они следовали сами и призывали следовать все будущие поколения писателей.

«Повторяю: по крайней мере, мы уже можем указать на Пушкина, на всемирность и всечеловечность его гения. Ведь мог же он вместить чужие гении в душе своей, как родные. В искусстве, по крайней мере в художественном творчестве, он проявлял эту всемирность стремления русского духа неоспоримо, а в этом уже великое указание» - таким предстает подлинный творец у Достоевского. «Поразительна также в поэтическом темпераменте Пушкина эта особенная смесь страстности и спокойствия, или, говоря точнее, эта объективность его дарования, в котором субъективность его личности сказывается лишь одним внутренним жаром и огнем», - так говорит то же самое Тургенев. Достоевский и Тургенев идут разными путями, но говорят об одном и том же - о той эстетической объективности, без которой не может быть высокого реалистического творчества. По Достоевскому, реалистическое творчество становится идеальным тогда, когда автор обретает чудесное свойство вживания в чужую «точку зрения» без всякого ее искажения. И по Тургеневу в этом же заключается главное достоинство высокого реализма, способного «объективность» возносить выше авторской «субъективности».

В этих «авторских исповедях» - подведение итогов. Подводились свои творческие итоги, но больше - итоги «реалистической» эпохи, начало которой было положено Пушкиным. Надо было найти такое определение, которое проникло бы в самую сущность новой реалистической эстетики. Незадолго до «пушкинской речи» Достоевский найдет такое определение в письме к К.П. Победоносцеву от 24 августа 1879 г. Осуществляя авторский комментарий к тексту «Братьев Карамазовых», Достоевский особо подчеркнет: «А тут вдобавок еще обязанности художественности: потребовалось представить фигуру скромную и величественную, между тем жизнь полна комизма и только величественна лишь в внутреннем смысле ее, так что поневоле из-за художественных требований принужден был в биографии моего инока коснуться и самых пошловатых сторон, чтоб не повредить художественному реализму».

Вот к этой вершине (художественный реализм) шла русская литература второй половины XIX в., и к началу 80-х годов она достигла ее. Этот последний бросок на вершину стал возможен во многом благодаря Достоевскому («Братья Карамазовы» - самый «полифонический» его роман). В его реалистической эстетике достигла абсолютной выраженности сущность «нового» реализма, которую наиболее убедительно раскрыл М.М. Бахтин: «Новая позиция автора в полифоническом романе, раскрывающая в человеке другое "я для себя", бесконечное и незавершимое, не разрушает образа, ибо позиция вненаходимости автора остается в полной силе. Но меняется топос этой вненаходимости и содержание избытка. Преодолевается объектность человека. Преодолевается монологическая модель - сменяется моделью диалогической. Каждый герой становится голосом-позицией в незавершимом диалоге. Позиция автора - сама диалогическая - перестает быть объемлющей и завершающей. Раскрывается многосистемный мир, где не одна, а несколько точек отсчета (как в энштейновском мире). Но разные точки отсчета и, следовательно, разные миры взаимосвязаны друг с другом в сложном полифоническом единстве» .

«Полифонизм» Достоевского стал высшим проявлением художественного реализма, который своими корнями уходит в творчество A.C. Пушкина и М.Ю. Лермонтова. По выводу Г.М. Фридлендера, «Путь Лермонтова от "Княгини Лиговской" к "Герою нашего времени", где автор отказался от «плоского» психологического изображения своего героя в одном заранее определенном ракурсе и показал его внутренний мир объемно, с разных точек зрения, в различных психологических измерениях и был, в сущности, путем от того, что Бахтин весьма условно и приблизительно обозначает термином "монологический" роман, к объемному полифоническому построению и отдельного художественного образа, и всего произведения в целом» . Подобная закономерность осуществлялась и в поэтике пушкинского «Евгения Онегина», где автор через различного рода отступления отделил свой голос для того, чтобы не стеснять «многоголосие» героев.

В своем развитии эта закономерность (представить как можно больше художественно значимых «точек зрения» в одном повествовательном пространстве) встретила много препятствий - тяжеловесность «натуральной школы», публицистический социологизм прозы 60-х годов, тенденциозность «народнической» прозы. Но, тем не менее, это родовое свойство художественного реализма, открывающее путь (именно через художественную интеграцию разных «точек зрения») к открытию абсолютной правды жизни, перешагнуло через все препятствия, чтобы на пороге 80-х годов превратиться в реалистический универсум. Этот реалистический универсум в определенной степени подчинил себе и поэтику романтизма, который именно к 80-м годам набрал необычайную силу благодаря творчеству A.A. Фета, А.Н. Майкова, Я.П. Полонского, А.Н. Апухтина и К.К. Случевского. Проза поэтов-романтиков без напряжения приняла этот литературный универсум и поэтому обрела реалистические черты.

С распространением и ростом популярности в Западной Европе готических романов спрос на страшные истории появился и в России. Уже тогда написание мистики и ужасов считалось делом не слишком серьёзным, но так или иначе обращались к этой теме все подряд: от малоизвестных писателей до первых фигур литературного процесса. Таким образом они создали целый пласт страшных и мистических историй, получивший название «русской готики».

DARKER открывает цикл статей, посвящённых этому интересному явлению в русской литературе. Итак, под придирчивый взгляд заинтересованных читателей попала романтическая проза того века, что принято называть «золотым».

Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь... Вампир, вампир! — повторил он с презрением, — это всё равно что если бы мы, русские, говорили вместо привидения — фантом или ревенант!

А. К. Толстой. «Упырь»

Комната полна была мертвецами. Луна сквозь окна освещала их жёлтые и синие лица, ввалившиеся рты, мутные, полузакрытые глаза и высунувшиеся носы...

А. С. Пушкин. «Гробовщик»

Пролог

Когда речь заходит о «русской готике», первое (по хронологии) имя, которое приходит на ум — Николай Михайлович Карамзин. Создатель «Истории государства Российского», прежде чем взяться за этот монументальный труд, пробовал себя в создании сентиментальных и исторических повестей. Два его произведения с полным на то основанием считаются предтечами русской готической прозы. Это, во-первых, «Остров Борнгольм», увидевший свет в 1793 году, а во-вторых, вышедшее двумя годами позже произведение «Сиерра-Морена».

Первая из этих повестей оказала огромное влияние на авторов «русской готики» XIX века. Путешественник возвращается из Англии в Россию, и судно проходит близ мрачного датского острова. Очарованный этим клочком суши, путешественник берёт шлюпку и отправляется к берегу... «Остров Борнгольм» — это сентиментальная повесть, что, несомненно, чувствуется с первых строк. Буйство чувств, ощущений, нарочито преувеличенное значение любой мысли, любой эмоции — повесть Карамзина совершенно точно принадлежит к литературному течению сентиментализма.

Но описания, мрачные, беспокойные, внушающие смятение, завораживают. Вот где чувствуется «готическое» дыхание! Сюжет повести достаточно прост, но он здесь — далеко не главное. «Остров Борнгольм» — это торжество атмосферы, сгущающейся мрачной тайны, разгадки которой автор так и не предложит. Недаром поэтому повесть Карамзина записывают в первые представители того, что позже получит название «русской готики». И хотя истинно русского в ней практически нет, всё же писателю удалось освоить чужеродную готическую традицию.

Следующая повесть, «Сиерра-Морена», известна меньше. Если сравнивать «готику» этого произведения с «готикой» «Острова Борнгольма», то «Сиерра-Морена», безусловно, проигрывает. Однако своё влияние оказала и она: это творение Карамзина эксплуатирует тему мёртвого жениха, так часто встречавшуюся в готической традиции. Автор, правда, предлагает своё видение этой темы, не вполне мистическое. «Сиерра-Морена» — тоже сентиментальное произведение, в чём обнаруживает сходство не только с «Островом Борнгольмом», но и с другими произведениями Карамзина.

Как бы то ни было, фундамент «русской готики» XIX века был заложен в XVIII столетии. Тут выступил «паровозом» сентименталист (и предромантик) Николай Михайлович Карамзин.

Глава 1

От Погорельского к Толстому

Романтизм вошёл в русский литературный процесс, принеся с собой концепцию двоемирия и знаменитого героя «не от мира сего». И то, и другое отлично сочеталось с образом мира в готической литературе, поэтому с расцветом романтизма пришёл и расцвет мистической, таинственной прозы.

Пионером в этом направлении можно считать Антония Погорельского, автора знаменитой сказки «Чёрная курица, или Подземные жители». Его самый заметный опыт в мистической и фантастической прозе — сборник новелл «Двойник, или Мои вечера в Малороссии». Среди этих рассказов — и самый известный «готический», который зачастую называют вообще первым произведением «русской готики». Это «Лафертовская маковница», опубликованная впервые в 1825 году мистическая история с колдуньей и чёрным котом. Произведение получило большую известность и, несмотря на предтечи-повести Карамзина, считается первым ростком молодой «русской готики».

Кадр из фильма «Лафертовская маковница» (1986, реж. Елена Петкевич)

Антоний Погорельский опробовал схему, которой позже придерживались творцы мистических циклов — от Загоскина и Одоевского до Олина. Несколько своих рассказов он объединил в сборник, сделав их вставными новеллами в едином крупном повествовании. Чьим творчеством вдохновлялся Погорельский, сочиняя свои мистико-фантастические рассказы, проследить несложно: например, первоисточник «Пагубных последствий необузданного воображения» вычисляется без особых усилий.

Вообще, творчество Э. Т. А. Гофмана тогда оказывало на русских романтиков особенное влияние. Например, одна из повестей Николая Полевого «Блаженство безумия» начинается так: «Мы читали Гофманову повесть “Meister Floh” 1 ». Однако уже с самых первых опытов в области страшного и мистического русские писатели стали проявлять внимание и к родным реалиям.

Без Александра Сергеевича Пушкина развитие «русской готики» не обошлось. Прежде чем взяться за свою знаменитую таинственную повесть «Пиковая дама», он подарил ещё один странный сюжет своему собрату-писателю. Так появился на свет «Уединённый домик на Васильевском», опубликованный начинающим литератором Владимиром Павловичем Титовым в 1828 году под псевдонимом Тит Космократов. В основу повести лёг устный рассказ Пушкина, озвученный им в одном из петербургских салонов. Титов так вдохновился этой историей, что спустя несколько дней записал её по памяти, стараясь сохранить стиль рассказчика. Написав повесть, Титов отправился к Александру Сергеевичу за разрешением напечатать произведение под псевдонимом. Великий поэт не только дал такое разрешение, но и внёс некоторые поправки в текст. Со временем Титов забросил литературные занятия, но сделал блестящую карьеру на дипломатическом поприще. Опубликованная им повесть, к сожалению, была холодно принята современниками, и интерес к ней возник лишь в начале следующего столетия, когда стало известно о причастности Пушкина. Сейчас «Уединённый домик...» — постоянный гость тематических антологий и регулярно переиздаётся.

За этими пертурбациями часто как-то теряется само произведение, а между тем оно стало одной из самых значимых вещей ранней «русской готики». В центре повести — тема «влюблённого беса». Главный герой, молодой петербургский чиновник Павел, неосторожно заводит дружбу с неким Варфоломеем — бесом, принявшим человеческий облик, как выясняется в конце произведения. Циничный и богатый Варфоломей приучает простодушного молодого человека к разгульной жизни и использует его для того, чтобы войти в доверие к его дальней родственнице Вере, в которую чёрт давно влюблён.

В 1834 году Пушкин выпустил самую известную свою «страшную» повесть. Это была «Пиковая дама», одно из знаковых произведений в творчестве писателя. Наверное, всем со школьной скамьи известна история Германна, мечтавшего сорвать куш в карточной игре, и то, как он пошёл на преступление, пытаясь выведать «тайну трёх карт» у старухи. В 1922 году писатель-эмигрант Иван Лукаш опубликовал рассказ «Карта Германна», который является своеобразным продолжением повести Пушкина: через несколько десятилетий после известных событий «три карты» называет картёжнику Соколовскому призрак Германна.

Конечно, «готика» в творчестве Пушкина не ограничивается только идеей «Уединённого домика...» и «Пиковой дамой». Готические элементы часто встречаются в поэзии Александра Сергеевича, будь то «Медный всадник», «Утопленник» или «Марко Якубович» — история о кровососущем мертвеце из «Песен Западных славян»...

Нередко у Пушкина произведения, написанные в духе готической традиции, подразумевают ироничную реалистическую концовку: стихотворение «Гусар», написанное как пародия на «малороссийскую небылицу» «Киевские ведьмы» Ореста Сомова; стихотворение «Вурдалак»; особенно стоит выделить рассказ «Гробовщик», неоднократно включавшийся в антологии русской готики и таинственной прозы, в том числе и зарубежные.

Александр Бестужев, больше известный под псевдонимом Марлинский, также оставил заметный «готический» след. «Страшное гадание» тоже соперничает с «...Маковницей» и «Уединённым домиком...» за места в первых рядах мистической прозы XIX века. И борется, надо сказать, с успехом: в нише «святочных рассказов» эта работа Бестужева-Марлинского уверенно удерживает первенство.

Под Новый год рассказчик ехал на бал, на свидание с замужней женщиной. Но не случилось: плутали-плутали, да извозчик вывез к знакомой деревне. И вот там-то, на деревенском гадании рассказчику придётся натерпеться страху. Новелла эта хороша прежде всего атмосферой. Автор умело нагнетает напряжение, чтобы в итоге оно как волной захлестнуло читателя и — схлынуло...

Просвещённый Петербург всё больше обращал внимание на балы да маскарады, в то время как в малороссийской глубинке рождались таланты — певцы родных просторов. Главными авторами, писавшими о малороссийских ужасах, были всего двое. Один из них известен всем и каждому, второй — лишь искушённым читателям. Речь идёт о Николае Гоголе и Оресте Сомове.

О первом, собственно, и нет нужды что-либо рассказывать. «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вий», «Портрет»... Вот далеко не полный перечень мистических произведений Гоголя, часть из которых действительно жутки (в особенности: «Страшная месть», «Вий»)! А ведь можно вспомнить такой рассказ как «Пленник», также известный под названием , в котором писатель доказывает, что может и по-другому пощекотать читателю нервы.

МАУ ЦБС Хайбуллинского района
Республика Башкортостан
Методико-библиографический отдел

Информационный буклет,
посвященный Году Российской истории

Литература России в 19 веке